– Сонь, сложно починить то, что не знаешь, как работает. Эй, выше нос! Помнишь, пойти через метро – твоя идея.
Грей возмущенно сверкнул глазами. Тим отмахнулся. Не мешай, мол, я знаю, что говорю.
– А значит, ты верила, что у нас всё получится. Ну же, мы справимся!
Похоже, Тимохина стратегия действовала. Он поспешил продолжить, пока Соня не передумала.
– Я полезу первым и буду страховать тебя снизу, а Грей сверху. Если лифт дернется, мы успеем тебя вытащить. Лестница довольно широкая, ты спустишься ниже, а я его подстрахую.
Соня тряхнула головой и резко встала.
– Ладно, давайте, пока я не успела это дело обдумать.
Лифт не дрогнул. Все трое благополучно выбрались в шахту. Начался долгий спуск. Не пройдя и десяти ступеней, Соня зацепилась за что-то сумкой.
– Мелкий, посвети мне, я не найду телефон.
Это был штырь. Железный, острый. Сумку освободили.
– Прижмись-ка влево, я спущусь пониже. Мало ли, что там ещё.
Хорошее решение, правильное. Очередной штырь Тим нащупал буквально через минуту.
– Похоже, их тут полно. Держитесь как можно левее.
Казалось, они никогда не достигнут дна шахты. У Сони затекли руки и дрожали колени. Кровь стучала в ушах в такт каждому движению. Левая нога, правая нога, удар. Правая рука, левая рука, удар. Прижаться, штырь. Левая нога, правая нога. Замкнутый круг. Во всем мире вокруг ничего, кроме этой тьмы, и шершавого железа под пальцами, и мерного «левая рука, правая рука, удар».
Вот оно, такое долгожданное Тимохино «Да-а-а»! Секундами позже Соня коснулась ногами пола.
– Аккуратней, – предостерёг брат, – это просто небольшая площадка. Похоже, мы на станции, но шахта идёт ниже.
И тут Грей закричал.
Руки тряслись, Соне никак не удавалось включить фонарик. Тим быстрее справился с нервами. Луч выхватил из темноты медленно спускающегося Грея: штанина разодрана, под ней уродливая рваная кровоточащая рана.
Наконец, Грей спустился. Соня изо всех сил пыталась унять дрожь. С переменным успехом. Тимохина рубашка лишилась рукавов. Лучше перевязать рану, пусть и не самым стерильными «бинтами».
– Как же так? Как же ты так? – повторяла Соня.
– Тим крикнул, я понял, что мы добрались, и расслабился. Торопился скорее оказаться на земле, а тут этот штырь.
– Вы обойдетесь без меня? – спросил Тимоха, обнаружив выход из шахты. – Я бы поискал, как тут свет включить.
– Иди, Грей мне посветит, – разрешила Соня и дальше затараторила, – знаешь, у нас на первом курсе была медицина, а я её постоянно прогуливала. Ну, я думала, зачем оно мне? Какова вероятность, что мне придется бинтовать раны, вправлять вывихи и, не знаю, чему там ещё учили? Вот почему я такая балда? Что мне стоило сходить хотя бы на парочку семинаров?
– Всё хорошо, – проговорил Грей и легонько сжал ее запястье, – не переживай. У тебя отлично получается.
– Очень больно?
– Терпимо.
Хорошо, что Тимоха ещё не включил свет, а фонарик был направлен на рану: темнота деликатно прятала Сонины слёзы. «Да хватит уже ныть! Весь день сырость развожу», – отругала она сама себя.
Раздался знакомый гул, арка прохода замерцала. Тим нашёл рубильник.
– По крайней мере на платформе светло, – объявил вернувшийся электрик.
Попытка Грея подняться с треском провалилась. Тим уже был рядом.
– Моя очередь таскать твою тушку. Обопрись на меня.
Путь до ближайшей лавочки занял не меньше десяти минут. Грей храбрился, даже изобразил некое подобие улыбки, но актер из него прямо-таки никудышный. Соня устроилась рядом, прижав ноги к груди и крепко обхватив их руками. Тим шагами измерял ширину платформы (и откуда в нём столько энергии?). Остановившись, обратился к Грею, избегая смотреть на сестру.
– Ты скажешь или я?
– Что скажешь? Что? – встрепенулась Соня.
Грей поморщился.
– Я сам, – и добавил чуть тише, но так же твёрдо, – вам дальше придётся идти без меня!
– Нет!
Грей взял девушку за руку.
– Со мной у вас нет ни единого шанса. Не спорь, пожалуйста, ты же знаешь, что я прав. – На этот раз улыбка вышла более правдоподобной, но очень
