– Я не смогу!
Соня повторяла эту фразу раз десятый. Ни Тим, ни Макс ей уже не возражали. А толку? Всё равно она их не слушала. Как антимантра: «я-не-смогу-я- не-смогу-я-не».
– Я готова!
О, что-то новенькое.
– Систер, ты уверена?
– Чем больше ты спрашиваешь, тем меньше я уверена. Так что давай просто пойдём.
– Хочешь ещё раз всё повторить? – уточнил комтур: определенно, он нервничал.
– Нет, – Соня упрямо мотнула головой, – не хочу. Хочу уже скорее уйти, и чтобы всё это закончилось. Так или иначе.
– Разумно. Не забудьте, два часа вам на сборы. Не меньше. Иначе мы не успеем убрать всех от Окуляра.
– Макс, хорош! – почти перебил комтура Тимоха. – Мы, конечно, не твои тренированные инсинуаты, но все-таки…
– Ну да, ну да… Всё, я поехал. Увидимся…
– …Когда увидимся, – закончила за него Соня.
Макс резко нажал на газ, и Соня с Тимохой остались одни в квартале от Закрытого архива Ока.
Минута. Другая. Ни один из них не двигался с места.
– Систер, – аккуратно начал Тим, – мы же можем просто уйти домой. Совсем.
– Нет!
– Сонь, я уверен, они нас выпустят и искать не станут.
– Нет!
– Да точно тебе говорю, они…
– Я сказала, «нет»! – отрезала Соня. Она даже не повернулась к брату, смотрела прямо перед собой. И взгляд такой холодный, такой жёсткий. – Дело не в них. Они-то выпустят. Я никуда не уйду. Я должна им доказать, себе доказать. Они не правы! Ты, если хочешь, иди. Я пойму.
– Вот это сейчас очень смешно, ага! Куда ж я денусь-то?
– Славно.
Удивительная трансформация! Ледяная бесчувственная маска исчезла с Сониного лица, как и не бывало. На Тима смотрела его сестра, ещё не спускавшаяся в метро, не знающая истинного Ока, не усомнившаяся в Грее (Тим надеялся, что, по крайней мере, толику сомнения они в неё заронили, самому-то ему всё было предельно ясно). Только в уголках глаз угадывалась тень.
– Систер, у меня нет слов!
– Главное, чтобы у него не было слов, чтобы он поверил. А потом я придумаю, как загладить свою вину.
– Господи, да ты-то в чём виновата?! – удивился Тим и хотел было развить тему, но решил, что это скорее навредит и вернёт Соню в состояние «я-не- смогу». Быстро переключился. – Он поверит! И, кстати, Макс высказал здравую мысль. Грею очень нужно к Окуляру. Он на этом зациклен, а когда у человека такая сильная концентрированность на цели, он не будет обращать внимания на детали. И всё, что не вписывается в его идеальную картину, он вообще отметёт, как несущественное. Ну, типа, как у вас, у девочек. Ах, я его люблю, он хороший! А то, что чувак садист-рецидивист, вы в упор не замечаете, потому что это образ портит.
– Вот я по поводу «нас девочек» потом с тобой поспорю. Серьёзно так поспорю! Но идея в целом неплохая. Может, Макс и прав. Ладно, чего уж теперь гадать. Скоро всё станет известно. Идём!
Соня сделала первый шаг в сторону архива.
Нокс сидела на второй полке сверху, аккурат между седьмым и восьмым томами полного собрания сочинений архона Люциуса. Архон был невыносимо дотошным, и поэтому сочинения его редко покидали полку под кодовым названием «читать никто не будет, но порядок хранения есть порядок хранения». У полки этой было одно неоспоримое достоинство (нет-нет, вы не подумайте чего, хранение нетленки Люциуса тоже считается достоинством): с неё идеально просматривались и вход в архив, и дверь в тайную комнату, где лежал Грей.
– Ау! Есть кто? Эреб?
Смотрите-ка, и впрямь девчонка объявилась. Но не считать же её появление достаточным поводом, чтобы спускаться вниз с нагретого местечка, не так ли? Нокс чуть шевельнула хвостом, плотнее обняв им лапки. Вряд ли бы она когда-нибудь призналась, но наблюдать за этими двуногими было крайне любопытно.
– Эреб? Грей?
– Систер, иди сюда, тут дверь открыта!
– Грей!
Так не сыграешь даже на Оскар.
