Так не строят!

Он отстранил Сучка, снова прижал к груди и уже на другое ухо зашипел змеёй:

– Увижу, что себя жрёшь – душу выбью, но сдохнуть не дам, не надейся! Тебе ещё их детишек поднимать! Мастеров половину выбило, а я за тебя новых подбирать и учить не стану. Вот про что тебе думать надо! И Бурея держись: зверь зверем, а свое дело знает. Тем более, вы, голуби сизокрылые, вон как спелись, ядрена Матрена!

После ухода Корнея Сучок прилёг на лавку отдохнуть – силёнок у него и в самом деле не хватало, а денёк выдался тот ещё. Не успел лечь, как всей толпой пожаловали прежние невесёлые мысли, но сегодня среди них пробивались и другие.

«Простите меня, други, если сможете, но нельзя было иначе – не сами холопы поднялись. Из-за болота их мутили! И вои, которых мы побили, тоже оттуда… Сожгли бы Ратное, так и нам не жить. Всем. Не оставили бы… Моя вина, что вы полегли – херовый из меня воевода, да другого тогда не сыскалось. Простите, что сам выжил – не чаял я. Само так вышло… В долгу я перед вами… И артель вся в долгу! Вон она нам через что воля выпала, как ты, Пахом, и говорил… Вы, братья, за семейства-то не беспокойтесь – не бросим. Я не брошу! И детишек в люди выведу! А коли сам голову сложу – другие найдутся!»

И тут показалось плотницкому старшине, что в горнице стоят Матица, Скобель, Пахом Тесло и Отвес, да не такие – порубленные, окровавленные, как приходили к нему каждую ночь, а живые: вот Матица скалит зубы, готовясь подначить, вот Скобель запустил пятерню под шапку – думает, вот Отвес глаз свой прищурил, а вот и Пахом что-то сказать собирается…

И сказал, да не только он – все павшие под стенами Ратного плотники заговорили разом. Губы их не шевелились, но Кондратий Сучок каждого слышал отчётливо:

– Не казни себя, старшина, не успел бы ты! Спаси тебя Бог, что с крысолюдом тем за меня расчёлся, – это Матица.

– Сам говорил – всяко бывает! Не грызи себя, – это Скобель.

– Нам тут хорошо, точно говорю. В своё время и сам увидишь. Только не торопись – тебе за нас жить! – это Отвес.

– Верно Отвес сказал! Жить тебе надо, Кондрат, детишек своих поднимать… Будут они у тебя! И наших ты не бросишь, знаю! Дома людям строить, храм каменный, что мечтал… И за топор браться да в бой идти, коли нужда припрёт… Будь счастлив, старшина, свидимся ещё! – это Пахом Тесло.

Алёна на цыпочках подошла к лавке и накрыла Сучка тулупчиком – Кондратий спал.

Утром ни свет ни заря на Алёнино подворье вломился Бурей. Алёна грудью встала на защиту покоя своего Кондрата и даже принудила обозного старшину предпринять тактическое отступление от крыльца к воротам, где виднелись запряжённые сани, на облучке которых примостился зашуганный Буреев холоп. На этом последнем рубеже Бурей встал насмерть. Поняв, что захватить эту позицию не выйдет, Алёна вступила в переговоры:

– Да пойми ты, Серафим Ипатьевич, спит он ещё – слабый совсем!

– Хрр, а я о чём соседка? – Бурей трубно высморкался. – Оттого и пришёл с самого с ранья! До крепости далеко, а быстро не поедешь! С бережением надо. Чай, знаю как!

– Дядька Серафим, как раненых возить, никто лучше тебя не знает, – Алёна решила, что доля лести не помешает. – Но, может, не сегодня? Пусть окрепнет. И Настёна говорила…

– Матушка Настёна знает, да только не понимает! – мотнул башкой обозный старшина. – Сейчас ему в крепость съездить любого зелья нужнее! И не спорь! Иди, поднимай своего!

– Да хоть поесть ты ему дай, изверг! – Алёна бросилась в безнадёжную атаку.

– Хрр! Дура-баба! Пожрать – первое дело! – Бурей хлопнул себя по бокам. – А ну, пошла в избу – Кондрата кормить!

– Сейчас, Серафим Ипатьевич! – женщина поняла, что достигла предела возможного. – Ты сам-то зайди, откушай!

– Это хорошо! – довольно осклабился обозный старшина.

– Хозяин? – жалобно проблеял из-за ворот холоп.

– Сидеть! – рявкнул не оборачиваясь Бурей и закосолапил вслед за Алёной в дом.

Сучка Алёна с Буреем застали уже на ногах. Да и немудрено – шум, который подняли спорщики, перебудил всех соседей.

– Здравствуй, Серафим! – Плотницкий старшина обрадовался приходу друга.

– Здорово, Кондрат! – Бурей радостно оскалился. – Сейчас покормимся, чем хозяйка побалует, да поедем – надо же твоих обрадовать.

– Спаси тебя Бог, а я-то думал, как добраться, – Сучок даже подался вперёд. – С санями, боюсь, не совладаю ещё.

– Мож, и совладаешь, только проверять не будем, – хмыкнул Бурей. – Для того холоп на улице дожидается. А сейчас пошёл за стол!

– А ты, ничего, Кондрат, быстро оправляешься! – Обозный старшина оторвался от поглощения каши и кивнул в сторону Алёны. – Да и не мудрено при такой-то хозяйке. Вона как кормит!

– Спасибо на добром слове, Серафим Ипатьевич, – Алёна слегка поклонилась в ответ, не сводя глаз с Сучка, впервые незнамо за сколько времени увлечённо работающего ложкой.

С помощью обозного старшины Сучок спустился с крыльца и погрузился в сани. Нет, не настолько слаб он был, но Алёна со