– Вода-а-а-а! – от вопля Нила в крепости проснулись все Прошкины щенки.
– Бредень заносите! – распорядился Гаркун, в свою очередь поняв, что стоит по колено в реке.
– Ну, держись, водяной! – Сучок вцепился в сеть.
– Глядите! – Лесовик вытянул руку вперёд.
Плотники взглянули в указанном направлении и обомлели. В ночном небе опять плыл огонь.
– И там! – Гаркун снова исполнил роль «чёрного вестника».
– Русалки! Опять выследили! Меня ж Алёна убьёт! И вас тоже! – Сучок схватился за голову.
– Наговор! – от рёва Гаркуна заложило уши. – Ныряем!
– Святый Боже… – начал Нил, уже летя головой в воду.
– Святый крепкий… – подхватили за ним старшина и лесовик.
– Буль-буль-буль, – отозвался из-под воды Нил, а потом с шумом вынырнул, с хрипом втянул в себя воздух и продолжил: – Святый бессмертный, помилуй нас!
– Буль-буль-буль, – поддержали его Сучок и Гаркун.
Так продолжалось довольно долго. Первым опомнился Нил.
– Всё, вылазьте! Отогнали! – возвестил он, улучив момент, когда все оказались над водой.
– Фу-у-ух! – Гаркун, пошатываясь, выбрел на берег и упал на землю.
За ним выбрались остальные. Все трое в изнеможении растянулись на прибрежной траве – борьба с нечистью отняла все силы. Даже говорить не хотелось. Становилось холодно, и зубы приятелей начали ритмично постукивать.
– Студёно, – пожаловался Гаркун.
– Согреться бы! – поддержал его Нил.
– Сейчас! – ответил Сучок и зашарил руками по траве.
Говорят, бог бережёт пьяных. По крайней мере, плотницкого старшину он точно решил поберечь. Через несколько мгновений пальцы мастера нашарили заветный бочонок. Товарищи по очереди приложились к нему. Ласковое тепло разлилось по их телам, наполняя члены силой, а сердца мужеством. Друзья переглянулись, кивнули друг другу и вновь полезли в воду.
Наконец-то появился улов. Заброс бредня принёс кучку серебристой мелочи.
– Шалишь, тинобородый! Стерлядь давай! – Гаркун аж приплясывал от нетерпения, вытряхивая сеть.
– Не боись! Словим! – Нил снова полез в воду.
– Что, опять? – Сучок устало вытянул руку в сторону вновь появившихся в небе огней. – Ну что, мужи, начали?
– Святый Боже… буль-буль-буль, – отозвались Нил и Гаркун.
Лов, периодически прерываемый душеспасительно-водными процедурами, продолжался долго. Только волшебная яблоневка придавала ловцам силы. Едва они выбрались в очередной раз на берег, как в ночной темноте заголосил петух. Морок, насланный нечистью, потерял силу, ведь каждому несмышлёнышу известно, что власть у ночной нави только до первых петухов.
Сучок, Нил и Гаркун с облегчением уселись на землю. Напряжение отпускало. Яблоневка полилась в глотки. Она-то и стала последней каплей: первым опрокинулся и захрапел Гаркун, за ним тут же последовал Нил. Старшина пытался удержать ускользающее сознание, но не смог. Последнее, что он успел увидеть, прежде чем ухнул в омут сна, была лежащая на траве шагах в шести от воды стерлядь.
Глава 2
Дзынь-бом, дзынь-бом! Звон молотов казался нестерпимым. Их гулко-звонкие удары отдавались в висках и оттуда расходились волнами по всему телу. Одинокая мысль заползала в голову, как полупридушенный червяк, то и дело останавливаясь и норовя сдохнуть.
Тут Мудила с одной стороны, а Кузьма с другой со всей дури влепили молотами прямо в виски плотницкому старшине. Вместе с чувством расплющивающейся головы пришло осознание себя, времени и пространства. А также того, что кузнечных дел мастеров рядом не наблюдается.
Сучок открыл глаза. Веки подчинялись с трудом, всё время норовя рухнуть обратно. Мир предстал пред плотницким старшиной серым, размытым и нечётким, а голова просто взорвалась болью. Мало того, внутренности вдруг запросились наружу, солнце не ко времени прорезало безжалостно ярким лучом окружающую серость и, как кнутом, хлестнуло по глазам. Но и этого оказалось мало неведомым мучителям раба божия Кондратия: внезапно он осознал, что во рту его ночевало целое половецкое кочевье, причём со всеми лошадьми, баранами и козлами, и подлые половцы не только выпили всю воду
