Гаркуна с его людьми пошлёшь на стены, пусть ладят какие-никакие заборолы, а несколько человек дашь боярыне, пусть бабам помогут жильё для беженцев приготовить. Уяснил?!
– Так точно, господин наставник! – плотницкий старшина бросил правую руку к шапке. – Разреши выполнять?!
– Разрешаю, ступай! – Филимон в свою очередь поднёс руку к шлему.
Сучок, как отроки, над которыми он ещё месяц назад смеялся, повернулся через левое плечо и поспешил к своим людям, твёрдо вколачивая в землю каблуки сапог.
– Будет из тебя толк, Кондрат, – еле слышно усмехнулся ему вслед старый воин.
Знал бывший полусотник, что битие, конечно, определяет сознание, но важно понимать, как, когда и по какому месту бить. Вот и выжидал момента, когда сможет натравить Сучка на Сучка же, наотмашь залепив по характеру Сучковому, мужской его гордости и немалому мужеству. И дождался ведь! Не было бы счастья – несчастье помогло! Вовремя ляхи подвернулись, иначе не стал бы плотницкий старшина слушать – хоть ты его бей, хоть насмерть убей. А старый воин сумел заставить, показав, что Сучков эгоизм и упрямство баранье нынче по разряду Иудина греха проходит, а хуже того греха на свете нет. Разве что трусость. Вот и сумел повернуть бешеного плотника на «светлую сторону силы». Потому что знал и умел – ну так незнайки и неумехи в полусотники редко попадают.
Плотницкий старшина вернулся к казарме. Люди сидели на земле, не выпуская из рук оружия. Завидев Сучка, Нил, Гвоздь и Гаркун поднялись на ноги.
– Чего делать, Кондрат? Чего там воеводы думают?
– Поднимайте всех, лучники пусть в воротных башнях засядут, остальные оружные со мной к терему, а ты, Гаркун, бери своих, собирай, что найдёшь, и щиты с помостами ладь, как начали. Сумеешь, делали уже так. Спроси, можно ли за ворота выйти, если можно, берите все доски с лесопилки, не время сейчас добро беречь! Ещё брёвна на стены подними, чтобы метать, если на приступ пойдут. Да, пусть топоры все под рукой держат, и вообще поглядывайте!
– Понял, сделаю! – Гаркун энергично кивнул головой.
– Погоди, пошли десяток к боярыне, надо жильё для беженцев приготовить, баб с детишками из Ратного к нам отправляют.
– Сделаю! – Гаркун почти бегом бросился поднимать людей.
– Шкрябка, Гвоздь, как с оружными дела?
– Лучников два десятка, стрел в достатке, старший над ними Горазд, бойницы на башнях, слава богу, прорубить успели, – Нил с воинственным видом поправил заткнутый за пояс топор.
– Погоди, какой Горазд? Который из двух?
– Тот, что артельный, жабокриковских, – уточнил Нил.
– А, ну ладно, этот годится! – одобрил Сучок. – Пусть тогда своих надвое разделит и второго десятника поставит, разберётся, не дурень! Давай, веди их туда и посмотри, чего на скорую руку сделать можно.
– Сделаю! Ещё у наставников спрошу, так ли делаю! – Шкрябка отошёл в сторону.
– Сучок, а нам к терему? – Мастер Гвоздь опёрся на топор. – Может, погодим чуток, надо бы топоры на боевые топорища насадить.
– Верно помыслил, сподручнее так! – Старшина отвёл взгляд. – Сейчас пошлю кого-нибудь Филимону сказать. А у лесовиков как?
– Три десятка с рогатинами и старший над ними, не поверишь, Буня. Гаркун говорит, что все на медведя не раз ходили и с рогатиной управляться умеют.
– Добро! Значит нас два десятка, да их три, да с луками ещё два. У Гаркуна, получается, полсотни, а стены не достроены… Ладно, не полком же они пожалуют! Да и наставники умельцы в своём деле изрядные… – Сучок вдруг повернул голову и гаркнул: – Швырок, бегом сюда, шпынь косорукий!
– Тута я, дядька Сучок! – парень подскочил, но на всякий случай встал так, чтобы старшина не смог его достать.
– Слушай сюда! Задницу в горсть, бегом найди наставника Филимона да скажи, что старшина Сучок просит дать время топоры на боевые топорища насадить, а лучники уже в башнях. Потом сюда вернёшься, при мне будешь, уяснил, короста?!
– Бегу, дядька Сучок, – Швырок скрылся из виду быстрее ветра.
– Ты прям как воевода, – Мудила, весело ухмыляясь, качнул в руке молот – другого оружия кузнец не признавал.
– С кем поведёшься, от того и наберёшься, – не остался в долгу старшина. – Ладно, мужи, давайте топорами займёмся. Бразд, собери у своих, мы быстрее сладим.
– Ладно, – приятства в голосе Бразда Буни не нашёл бы никто, но спорить с Сучком после достопамятного случая он более не решался.
– Всё, мужи, за дело! Времени мало… – Плотницкий старшина первым направился к дверям мастерской, из-за которых слышался скрежет точила.
Время для Сучка понеслось, как лошадь, учуявшая близкий волчий запах, и мастеру пришлось поневоле за этой своенравной конягой успевать. Казалось, плотницкий старшина обрёл способность пребывать в нескольких местах разом. То тут, то там слышались его приказы, объяснения, ругань, уговоры, подначки. Словом, работа кипела, служба шла, крепость готовилась к обороне и размещению беженцев, а Сучок, вываливший
