– Ищут вас, думаю, – сказал Канг.
Они свернули на боковую дорогу и спустя несколько минут подъехали к высокой сосне, под которой Джонсон похоронил Маленького Ветра.
Земля здесь все еще была мягкой, и Джонсон с Кангом осторожно выкопали Маленького Ветра, задержав дыхание, когда вытащили его из ямы. Вонь была жуткой.
Десять ящиков занимали примерно столько же места, сколько еще две могилы, и Джонсон расширил выкопанную для Маленького Ветра яму и как можно ровнее сложил туда ящики. Потом положил Маленького Ветра поверх ящиков – тот как будто спал на них.
«Если бы при мне была камера и сейчас стоял день, я бы это сфотографировал», – сказал себе Джонсон.
Он снова забросал Маленького Ветра землей, раскидав ее вокруг, чтобы излишек не очень бросался в глаза, а потом присыпал место сосновыми иглами.
– Это наш секрет, – сказал он Кангу.
– Да, но он может быть еще секретнее.
– Конечно.
Джонсон вынул из кармана пятидолларовый золотой.
– Никому не рассказывай.
– Нет, нет.
Но он не верил, что мальчик не заговорит.
– Когда я буду уезжать, Канг, я заплачу тебе еще пять долларов, если ты сохранишь секрет.
– Еще пять долларов?
– Да, в день, когда покину Дедвуд.
Перестрелка
Тем же утром Черный Дик во время завтрака в ярости ворвался в «Гранд отель», пинком отворив дверь.
– Где мелкий ублюдок?
Его взгляд упал на Джонсона.
– Я не стрелок, – как можно спокойнее проговорил Джонсон.
– Нет, ты трус.
– Вы можете придерживаться любого мнения.
– Ты застрелил Клема в спину. Ты – желтобрюхая змея.
– Он меня грабил.
Дик сплюнул:
– Ты выстрелил ему в спину, сын ничтожной шлюхи!
Джонсон покачал головой:
– Вы меня не спровоцируете.
– Тогда послушай вот что, – сказал Дик. – Сейчас ты встретишься со мной на улице, или я отправлюсь в тот сарай в китайском городе, начиню динамитом все твои драгоценные ящики до единого и разнесу их вдребезги. Могу в придачу взорвать и каких-нибудь китайцев из тех, что тебе помогали!
– Вы не осмелитесь.
– Не вижу, кто может меня остановить. Хочешь понаблюдать, как я взорву твои драгоценные кости?
Джонсон почувствовал, как его наполняет диковинная темная ярость. На него разом навалились все разочарования, все тяготы проведенных в Дедвуде недель. Он был рад, что перевез ящики в другое место.
Он начал дышать глубоко и медленно; кожа на его лице странно натянулась.
– Нет, – сказал он и встал. – Увидимся на улице, Дик.
– Прекрасно, – сказал Дик. – Я буду тебя ждать.
И Дик ушел, с силой захлопнув за собой дверь.
Джонсон находился в столовой отеля, и завтракавшие там люди смотрели на него. Все молчали. В окна лился солнечный свет. Джонсон слышал, как щебечут птицы.
Он слышал, как грохочут фургоны на улице, как люди кричат друг другу убираться, потому что сейчас здесь будет перестрелка. Он слышал, как миссис Уилсон в соседнем доме дает уроки пианино, как ребенок играет гаммы.
Джонсон чувствовал себя так, как будто не имел никакого отношения к реальности.
Несколько минут спустя в столовую торопливо вошел Уайетт Эрп.
