Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

– Parbleu, – прервал меня он, – кто-то двигается сюда невероятно быстро!

Его замечание не было преувеличением. Словно преследуемый всеми фуриями ада, появился легкий автомобиль с простыми черными боковинами и изогнутым верхом.

– Осторожно! – предупредил водитель, узнав меня и остановившись. – Осторожно, дохтур Троубридж, он идет! Он вышел и идет!

Де Гранден посмотрел на него с выражением комического недоумения.

– Итак, кто идет, mon brave? – спросил он. – Mordieu, вы трещите, как обезьяна перед горсткой горячих каштанов! Что происходит, и почему мы должны остерегаться его, hein?

– Сайл Грегори, – отвечал молодой человек. – Он умереть этим утром, и мистер Джонсон отвезти его в зал, чтобы исправить это, и отправить меня и Джо Уильямса к нему сегодня вечером. Я просто подъехать к дому, и Джо выпрыгнуть, чтобы подать мне подъемник с гробом, и старый Сайлас встал и ушел! А мистер Джонсон забальзамировал его сегодня утром, я говорю вам!

– Nom d’un chou-fleur! – попятился де Гранден. – И где была эта замечательная демонстрация, mon vieux? Кроме того, где сейчас прекрасный Уильямс, ваш партнер?

– Я не знать, мне все равно, – ответил тот. – Когда мертвый труп, которого я видел забальзамированным сегодня утром, выходить из гроба и гулять, я никого не жду. Прыгайте сюда, если хотите ехать со мной; я больше не останусь здесь!

– Bien, – согласился де Гранден. – Поезжайте, мой дорогой. Если мы встретим ваш бродячий труп, мы направим его к ожидающему его biere[176].

Молодой человек не ждал второго приглашения, и отправился по дороге со скоростью, которая привела бы его к определенной неприятности, если бы ему встретились полицейские.

– Итак, что за чертовщина творится? – спросил я. – Я знаю Джонсона, директора похоронного бюро, ну, и я всегда думал, что у него была довольно спокойная толпа мальчиков, но если этот парень не выпил какой-нибудь сильный ликер, я буду…

– Не обязательно, друг мой, – прервал меня де Гранден. – Я думаю, что не столь невероятно то, что он сказал, а это трезвая правда. Вполне возможно, что мертвецы сегодня ходят по этой дороге.

Я вздрогнул как от холода, когда он сделал свое последнее утверждение, но не стал требовать объяснений. Бывают случаи, когда неведение лучше, чем знание.

Мы прошли еще одну четверть мили в тишине, когда де Гранден внезапно схватил меня за рукав.

– Вы ничего не заметили, друг мой? – спросил он.

– Что вы имеете в виду? – резко откликнулся я, поскольку мои нервы были на пределе после вечерних событий.

– Я не уверен, но мне кажется, что нас преследуют.

– Преследуют? Бред какой-то! Кто может преследовать нас?

Я запнулся, неосознанно подчеркнув вопросительное местоимение, потому что почти сказал: «Что может преследовать нас?», и смысл, вызванный этой безличной формой, заставил меня вздрогнуть.

Де Гранден бросил на меня быстрый, оценивающий взгляд, и тут я увидел, как концы его острых усов внезапно поднялись, губы сложились в сардоническую улыбку, и вместо того, чтобы ответить, он повернулся на пятках и оказался перед тенью, что была позади.

– Hola, monsieur le Cadavre![177] – резко сказал он. – Вот мы здесь, и – sang du diable! – будем здесь стоять.

Я смотрел на него с открытым ртом, но его взгляд быстро обратился к чему-то непонятному в тумане, лежащем вдоль дороги.

В следующее мгновение мое сердце заколотилось в груди, а дыхание стало горячим и захлебнулось в горле, – потому что из тумана внезапно появился высокий неуклюжий мужчина и двинулся к нам шаткой походкой.

Он был одет в длинный, старомодный двубортный сюртук и жестко накрахмаленную сорочку, увенчанную стоячим воротником и белым мини-галстуком. Волосы были с неестественной аккуратностью расчесаны, лицо напоминало восковую маску, а крошки талька по-прежнему цеплялись тут и там к его бровям.

Ошибки быть не могло! Джонсон, мастер своего дела, собрал мертвого фермера в своей манере для последнего публичного выступления покойника перед родственниками и друзьями. Один взгляд на него сказал мне ужасную, невероятную правду: тело старого Сайласа Грегори наткнулось на нас в тумане. Одетое, напомаженное и напудренное для своего последнего, долгого отдыха, тело подошло к нам неуверенными, спотыкающимися шагами. Отметив, что данная способность трупа не прибавила нам энтузиазма, я увидел на его старой, обожженной солнцем коже несколько ранок от формальдегидового бальзамирования. В одной длинной, сухощавой руке ужасная тварь держала фермерский топор; другая рука была сложена по талии, – так бальзамировщик положил ее, когда его профессиональные занятия были закончены этим утром.

– Боже мой! – закричал я, устремившись к обочине дороги.

Но де Гранден побежал вперед на встречу с этим карикатурным ужасом с почти приветственным криком.