Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

подергивались от волнения и восторга.

Девушка наклонилась вперед, взяла его руку и поцеловала.

– О, вы так добры… так добры! – рыдала она. – Ни один другой человек во всем мире, зная то, что вы знаете, не сделал бы то, что сделали вы!

– Mais non, mais certainement non, mademoiselle[297], – решительно согласился с ней он. – Вы забыли, что я – Жюль де Гранден. Пойдемте, Троубридж, друг мой, – заторопился он, – мы неоправданно задержались здесь. Мы с вами – те, кто много лет назад истощил багряное вино молодости, – не относимся к тем, кто смеется и любит в ночи. Пойдемте.

Рука об руку, любовники вышли за нами в зал, но когда мы остановились на пороге…

«Тра-та-та!» – что-то ударило в затуманенное окно, и, когда я бежал к нему, почувствовал, как у меня перехватило дыхание. За окном показалось едва различимое в тумане человеческое тело. Присмотревшись, я увидел, что это был тот брутальный мужчина, которого мы видели в кафе накануне вечером. Но теперь его уродливое, злобное лицо было похоже на дьявола, а не только на злодея.

– Eh bien, мсье, это действительно вы? – небрежно спросил де Гранден. – Я думал, что вы должны появиться, поэтому я подготовился к встрече. – Не приглашайте его, – резко скомандовал он Рочестеру. – Он не может войти неприглашенным. Держите свою возлюбленную за руки, приложите губы к ее губам, чтобы она не смогла, даже и против своей воли, дать ему разрешение войти. Помните, он не может пересечь подоконник без чьего-либо приглашения в этой комнате!

Отворив раму, он сардонически посмотрел на привидение.

– Что вы хотите сказать, monsieur le vampire[298], прежде чем я отправлю вас отсюда? – спросил он.

Тварь снаружи уставилась на нас, очень яростно выплевывая слова:

– Она моя! Я сделал ее такой, какая она есть, и она принадлежит мне. Я возьму ее, и этого бледнолицего, которого она держит за руки. Все, все вы – мои! Я буду королем, я буду императором мертвых! Не ты, и никто из смертных не сможет меня остановить!.. Я всемогущий, верховный, я…

– Вы – самый великий лжец из горящего ада, – холодно прервал его де Гранден. – Что касается вашей силы и ваших притязаний, мсье Обезьянья- Морда, завтра у вас ничего не будет, даже такой малости, как небольшой участок земли под могилу. Между тем, бойтесь вот этого, дьявольское отродье, бойтесь!

Вытащив руку из кармана своего пальто, он достал небольшой плоский футляр, похожий на кожаные контейнеры, иногда используемые для хранения фотографий, нажал на скрытую пружину и откинул крышку. Какое-то мгновение ночная тварь смотрела на предмет с глупым, недоверчивым изумлением; затем с диким криком отпрянула назад, и ее трепыхание напомнило мне окуня на крючке.

– По-моему, вам это не нравится, – рассмеялся француз. – Parbleu, вы, мерзкий кладбищенский бездельник! Посмотрим, каково будет соприкосновение!

Он вытягивал руку, пока кожаный предмет почти не коснулся лица призрака за окном.

Дикий, бесчеловечный визг отозвался эхом, и, когда лицо демона отступило, мы увидели красное пятно на его лбу, как будто француз заклеймил его раскаленным железом.

– Закройте окно, mes amis, – небрежно распорядился он, будто на улице не было ничего отвратительного. – Закройте его крепко и держитесь друг к другу ближе, пока не наступит утро, и исчезнут привидения. Bonne nuit!

– Ради всего святого, – спросил я, когда мы отправились домой, – что все это значит? Вы и Рочестер называли эту девушку Элис, и она – говорящий образ девушки, которую мы видели в кафе прошлой ночью. Но Элис Хетертон мертва. Ее мать этим вечером рассказала нам, как она умерла; утром мы увидели ее могилу. Есть две Элис Хетертон, или эта девушка ее двойник…

– В некотором смысле, – ответил он. – Это была Элис Хетертон, которую мы видели там, мой друг, но и не Элис Хетертон, о которой говорила сегодня ее мать, и не та, чью могилу мы видели сегодня утром…

– Ради Бога, – прорычал я, – прекратите говорить загадками! Была или не была Элис Хетертон…

– Будьте терпеливы, старина, – посоветовал он. – В настоящее время я не могу вам сказать, но позже, я надеюсь, у меня будет полное объяснение.

Дневной свет едва забрезжил, когда стук в дверь моей спальни прервал мой глубокий сон.

– Вставайте, друг мой Троубридж! – крикнул де Гранден, призывая меня стуком в дверь. – Вставайте и одевайтесь так быстро, как можете. Мы должны выехать сразу. Трагедия настигла нас!

Не очень соображая, что делаю, я спрыгнул с кровати, натянул одежду и, едва раскрыв глаза, спустился вниз, где он ожидал меня, безумно волнуясь.

– Что случилось? – спросил я, когда мы отправились к Рочестеру.

– Худшее, – ответил он. – Десять минут назад меня разбудил звонок по телефону. «Это моего друга Троубриджа, – сказал я себе, – какой-то пациент с mal de l’estamac[299] нуждается в небольшом успокаивающем и в большом сочувствии. Я не