Несколько секунд я сидел неподвижно, прислушиваясь к себе и не веря собственным чувствам. Этого не могло быть, но — было. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да и… как она вообще сюда попала?
Может быть, я все еще сплю? Может, это новый виток болезни, и я вижу то, чего нет? На самом деле нет ни девушки рядом, ни этих ощущений, а есть только забвение…
— Рина? — негромко, неуверенно позвал я, склонился к ней ближе, осторожно отвел пряди волос с лица.
Медленно очертил пальцами контур ушка, едва касаясь, погладил шею, коснулся безобразной отметины на плече. Без труда вспомнил, при каких обстоятельствах она появилась, — и вновь нервно отдернул руку, прислушиваясь к собственным эмоциям, ожидая волны темного, удушливого вожделения.
Жалость. Нежность. Стыд. Было даже эстетическое неудовольствие оттого, что красивую нежную кожу испортила такая вот гадость.
Больше того, мне хотелось коснуться отметины губами, прося прощения за причиненную боль.
Довольно долго я не двигался с места, разглядывая Рину и тщетно отыскивая в себе то, с чем давно смирился и научился жить. Признаки безумия. Привычные, знакомые симптомы. Пытался отделить эту фантазию от реальности, понять, где заканчивается одно и начинается другое.
Потом набрал в горсть рассыпавшиеся по подушке волосы, уткнулся в них носом, принюхиваясь. Потом все же коснулся губами плеча девушки, поцеловал шею, осторожно прихватил зубами мочку уха. Рина в ответ дернула пяткой и что-то недовольно проворчала во сне, предприняв вялую попытку отползти. Ощущения были объемные, плотные, полностью настоящие. Прежде я даже при желании не мог касаться своих галлюцинаций. Они никогда не были такими яркими, подробными и… приятными.
Если это видения, я не хочу обратно в реальность.
Я оставил пока девушку в покое, сел на постели, потер ладонями лицо, пытаясь взбодриться и проснуться. Окинул себя взглядом и пришел к выводу, что это — по-прежнему я. Ощущения тоже не менялись, оставаясь удивительно настоящими, и девушка не спешила исчезать.
Если допустить, что это все не сон, то что происходит и как вообще в моей спальне оказалась юная дана?
Рину вечером увел Райд, и уж наверняка мальчишка догадался отвести ее в Верхний дворец. И единственный возможный вариант заключался в том, что Рина пришла сама. Причем именно в таком виде, поскольку никакой одежды, кроме моей, я что-то не наблюдаю. Я представил себе, что девушка одна, обнаженная, среди ночи пересекла весь парк и добралась до моей спальни через половину Нижнего дворца, и даже головой тряхнул, отгоняя эту фантастическую картину. Полный бред. Она бы никогда не решилась на такое, а даже если бы решилась, ни за что не дошла бы!
Кстати вспомнилось вчерашнее явление моей неизменной галлюцинации, которое в кои-то веки сослужило полезную службу. Вчера я не задумался об этом, но сегодня голова была пугающе ясной, и я вспомнил, что Рина на моей памяти единственная, кто отреагировал на это видение. Может быть это как- то связано с моим удивительно ясным в это утро сознанием? Или, наоборот, чересчур помраченным?
Может, я вчера все же убил ее, и теперь разум пытается спрятаться за другими, приятными образами?
Понимая, что такими темпами можно додуматься до чего угодно, я решил пока поверить в реальность происходящего и отталкиваться именно от этой мысли. А если все это правда, то ответить на мои вопросы может только одно существо.
— Рина! — позвал я, легонько потрепал девушку за плечо. Она предприняла попытку отгородиться от меня подушкой, но я был настойчив. Отобрал подушку, потряс сильнее, окликнул громче.
Дана вздрогнула, проснулась, обернулась…
— Ой! — тихо выдохнула она. — Что ты здесь делаешь? — почему-то шепотом спросила она, прижимая к груди одеяло. Выглядела Рина бледной и заспанной, под глазами залегли глубокие тени, на щеке отпечатался край подушки. Почему-то все это вместе с ее изумлением показалось мне настолько забавным, что я не удержался от улыбки.
— Я здесь живу. А вот как сюда попала ты — уже большой вопрос.
«Реальность. Это все на самом деле», — билась в голове все более настойчивая и уверенная мысль. Хотя поверить ей по-прежнему было трудно.
Девушка испуганно огляделась, потом перевела взгляд на меня. С лица он скользнул на грудь, потом ниже, а потом дана стремительно залилась краской и поспешно отвела глаза, натянув одеяло до подбородка. Я с удовольствием понаблюдал за этими метаморфозами, и опять опустился на кровать, лег набок, подпер голову ладонью и вопросительно уставился на свою утреннюю гостью.
— Рассказывай. Что случилось, как ты здесь оказалась и почему я до сих пор с тобой разговариваю?
— То есть — разговариваешь, — пробормотала она, старательно отводя взгляд.
— Хм. Вчерашней демонстрации того, как обычно происходит мое общение с женщинами, было недостаточно? — спросил насмешливо. — Думаешь, проснувшись с обнаженной девушкой в объятьях, я бы отреагировал иначе? Так вот, сообщаю: нет, мы бы уже вернулись к прерванному занятию.
— Получается, ты — выздоровел? — Рина перевела на меня изумленный взгляд, но тут же опять отвернулась.
— Получается, да. Или все это мне кажется, — проговорил я негромко. Медленно провел кончиками пальцев по ее руке от локтя к плечу, не столько лаская, сколько наслаждаясь почти забытым ощущением легкого прикосновения к нежной женской коже.
Под моей рукой дана замерла, вновь настороженно уставилась на меня, но не отшатнулась. Удивительно, но страха в ее глазах я не видел.
