варились в их среде, смотрели, слушали и сообщали мне обо всех серьезных перегибах на местах. Например, по армии издан приказ, запрещающий рукоприкладство старших чинов. Иногда распускать руки вполне разумно, но в большинстве случаев – глупость и вредительство. Кто пойдет в бой за командиром, которого ненавидит? Кто будет уважать офицера, который ведет себя с подчиненными как со скотами?
– Только это?
– Не только. Мне нужно знать, чем живут солдаты, с какими проблемами сталкиваются, чтобы оперативно их устранять. Каждый солдат – это прежде всего человек. И я не хочу, чтобы с ним обращались как со скотом.
– Какие у нас будут полномочия?
– Я выпишу вам мандаты комиссаров по особым поручениям штаба армии с личным подчинением мне. Формально – полномочий не будет. Но фактически – мало кто откажет вам в содействии. Почему не хочу давать юридические полномочия, надеюсь, понятно? Нет? Потому как нет чина. По итогам вашей работы я постараюсь пробить через императора новую службу и новые должности. И, если получится, не только для армии. Без обратной связи с народом нам не обойтись. Ибо он настоящая опора любой державы. Эта связь сейчас потеряна, и я считаю, что ее пора возрождать. Впрочем, у меня пока только общее понимание вопроса. Нужно наработать статистику, опыт, понять форматы взаимодействия. Вам я и хочу поручить это дело… – произнес Куропаткин и замолчал, внимательно отслеживая реакции собеседников.
Он лукавил. Не сильно, но лукавил.
В чем была основная задача генерала? Правильно. Хоть как-то пристроить людей. Он ведь не верил, что они таки явятся, а потому и не готовился. Вот и импровизировал на ходу, пытаясь слепить хоть какой-то вариант. Не выгонять же их, ссылаясь на то, что он еще не придумал, чем их занять? Кем он их видел? Да комиссарами и видел, только не при командирах, а при солдатах. То есть Алексей Николаевич, сам того не понимая, фактически возобновлял в их лице институт военных комиссаров в том виде, в котором он и возник в Италии в XVI веке…
Глава 2
7 июня 1904 года, окрестности Ляояна
Генерал Куроки упирался как мог, но приказ есть приказ.
И вот в районе обеда 7 июня 1904 года 1-я японская армия вошла в огневой контакт с Маньчжурской армией генерала Куропаткина. Ну как вошла? Начала вялый обстрел позиций, подтягиваясь и накапливаясь.
Ситуация для японцев была довольно неприятной.
Да, под Ляояном русские сосредоточили около шестидесяти двух тысяч человек, а в руках Куроки находилось сто двадцать тысяч. Расстарались в Токио, подтянули все возможные резервы из Кореи да ударно перебрасывали подкрепления с островов. Но Куроки твердо знал – его армия не готова штурмовать русские позиции. Заблокировать – да. Но не штурмовать. Впрочем, приказ от него и не требовал непосредственно штурма. «
Сразу после начала канонады Куропаткин прибыл на замаскированный наблюдательный пункт, чтобы лично оценить обстановку.
Тихое, чистое предполье. А вокруг траншей встают султаны земли и вспухают облака от шрапнели. Но там нет солдат. Еще до начала боя, заметив японцев, генерал распорядился вывести защитников во вторую линию траншей по специально прорытым и не наблюдаемым с фронта проходам.
– Что докладывали разъезды? – поинтересовался Алексей Николаевич у начальника штаба, прибывшего вместе с ним.
– Это авангард. Основные силы только подтягиваются.
– Далеко оторвались? – оживился генерал.
– Нет, – обломал его наступательные порывы начальник штаба. – Армия растянулась относительно равномерно в этой степи. Есть бреши, но в случае нападения передовые части легко отступят на соединение.
– Ясно, – хмуро кивнул Куропаткин. – Что-то еще?
– Пока нет.
– Известите воздухоплавательный батальон[53] – начинаем круглосуточное дежурство. Все в оговоренном формате. Доклад в штаб каждый час.
– Есть начать круглосуточное дежурство силами воздухоплавательного батальона, – козырнул начальник штаба, после чего развернулся и запустил по этапу данный приказ, не только доводя его до ушей непосредственных исполнителей, но и запуская бюрократическую процедуру. Достаточно было и устного распоряжения. Однако генерал оказался удивительно последовательным бюрократом. Он не желал, чтобы его подчиненные сомневались в точности распоряжений и необходимости их выполнять, поэтому охотно генерировал «бумажки». Ему все равно, а им приятно. Да еще и формулировки можно подобрать такие, чтобы никаких разночтений и недопонимания не получалось. При всем желании. В минувшей жизни гость, подселившийся в Куропаткина, сталкивался много раз с удивительно невразумительными текстами приказов и распоряжений. Наелся. Даже аллергию заработал. Вот и претворял в жизнь
