шли уже как приятное дополнение. Орудий много взять не могли, поэтому прихватили только две батареи 42-линейных пушек, прекрасно зарекомендовавших себя в предыдущих боях.
Что в итоге получилось? Конно-механизированная группа? Да. Этакий упрощенный и облегченный ее эрзац-вариант. Наверное, разумно было бы всех спешить, посадить на грузовики и «вдавить тапку». Но таким количеством автомобилей генерал не обладал. И так – с руганью и скандалами эту горстку собрал. Никто в столице просто не мог понять, ЗАЧЕМ ему столько новомодных, дорогих и «совершенно бесполезных тарахтелок».
Глава 5
10–11 августа 1904 года, окрестности реки Ялу – Желтое море
Японская кавалерия достигла реки еще 3 августа, но, сунувшись на броды, спешно отступила. Кое-как сооруженные дзоты позволили задействовать станковые пулеметы на фланкирующих перекрестных позициях. И это было больно. Очень больно. Из того полка, что сунулся в воду, выбраться на берег удалось только трем десяткам бойцов. Да и то – случайно.
Генерал Куроки, поняв всю безвыходность своего положения, снялся всеми силами и направился к реке со всей возможной скоростью. Ударят ли русские ему в тыл? Вряд ли. Слишком уже неравные силы сойдутся в открытом поле. Это на своих укреплениях под Ляояном пехота Куропаткина была в текущем раскладе практически неуязвимой. А вот в поле – большой вопрос. Это с одной стороны. С другой стороны, находящийся в Корее генерал Ноги прикладывал со своей стороны усилия для переброски войск к реке.
Тем временем вице-адмирал Камимура, принявший командование флота Открытого моря Страны восходящего солнца, выдвинулся из главной базы ВМФ Японии. Дело все в том, что, бросив Ренненкампфа затыкать «бутылочное горлышко» сухопутных коммуникаций, Куропаткин, пользуясь полномочиями главнокомандующего на Дальнем Востоке, нагнал в нижнее течение реки Ялу целую армаду всевозможного старья и хлама, в том числе трофейного и кое- как восстановленного. Даже если канонерка не могла стрелять – она использовалась для вида или как обычный грузовой борт.
Все выглядело так, будто сами звезды дали Японии шанс если и не победить, то избежать совсем уж сокрушительного поражения.
С одной стороны, нужно было любой ценой пробить этот «затор на реке» и вывести 1-ю армию в Корею. Иначе – беда. С другой стороны – хотелось бы избежать кошмарных потерь. В Токио не сомневались – пулеметов своим кавалеристам Куропаткин отсыпал щедро. А значит, штурм если и приведет к успеху, то чрезвычайно высокой ценой. И единственным способом этому воспрепятствовать – задействовать флот. Об этом бы никто и не подумал. Но в Порт-Артуре, по последним сведениям, – бо2льшая часть основных линейных сил в ремонтных работах. Даже «Ниссин» и «Касуга» и те временно были не готовы выйти в море. А противостоять двум броненосным и трем бронепалубным крейсерам Камимуре было вполне по силам. И даже более того, он очень надеялся на то, что эти корабли придут и вступят в бой. Драка, очевидно, предстоит тяжелая, но вице-адмирала грела надежда на реванш. Такую близкую, такую желанную.
Однако Куропаткин вновь всех удивил – взял и распространил деятельность СМЕРШа на Порт-Артур и его окрестности сразу после снятия блокады. А тот в сжатые сроки смог добиться впечатляющих успехов. До смешного. Японцы сильно не скрывались, ибо никто их толком и не искал. Прибытие же СМЕРШа испортило весь этот цирк. Так или иначе, но уже 21 июля в Токио начали уходить телеграммы с дезинформацией. Разумной, спокойной, продуманной. Джонки больше в Порт-Артур не заходили, разгружаясь в порту Дальний. А других каналов связи, кроме как связными рыбаками и телеграммами, у японцев не было.
Первым же посланием отмечено начало большого «движения» у кораблей в Порт-Артуре. А дальше красочно и детально описывался процесс ремонта. Таким образом, к 10 августа в Токио точно знали, у кого из броненосцев что демонтировали, что красят, в каком именно борту заделывают дыру и как. Ну и так далее.
Вице-адмирал Камимура собрал в кулак все, что оставалось более-менее внятного. Канонерские лодки, старые крейсера, контрминоносцы, номерные миноноски и так далее. Стянул сначала к Чемульпо, а потом и к устью реки Ялу, куда весь этот «караван-сарай» прибыл к закату 10 августа. Сам же Камимура со своими броненосными крейсерами стоял в стороне и слушал радиоэфир.
Наступило утро.
Японский флот второй линии вступил в вялую перестрелку со своими коллегами. Миноносцы осторожно начали тралить дельту реки после подрыва на первой мине. Под огнем, разумеется. А генералы Куроки и Ноги ждали исхода морского сражения. По идее нужно было бы пользоваться обстоятельством и нападать. Но поддержка со стороны своего флота существенно облегчала бы задачу уничтожения войск Ренненкампфа. Оставлять на этих позициях несколько десятков тысяч человек им не хотелось, а день-другой у них в запасе имелся.
И вот в 11.10 Камимура решительным шагом влетел на мостик своего корабля. Долгое сидение в радиорубке закончилось. Русские подошли. Четыре крейсера 1-го ранга, из которых два было броненосных, а два бронепалубных, и «одна шаловливая собачка» – бронепалубный крейсер 2-го ранга, известный как «Новик». Отряд Камимуры, державший котлы под полными парами, «вдавил тапку» и рванул вперед.
Канонада в устье усиливалась.
Большие крейсера шли кильватером, держа головными «Россию» и «Громобой». Они плавно сближались с японской «сборной солянкой», ведя непрерывный огонь из всех возможных орудий. «Новик» же бежал мористее и выдвинувшись вперед. Он должен был своевременно обнаружить противника. Поэтому появление отряда броненосных крейсеров Японии фон Эссен не пропустил. Весь его отряд сделал поворот «все вдруг» и начал отходить вдоль
