впечатление на европейских правителей. Благодаря его бегству в Китае установилось что-то вроде междуцарствия. С одной стороны, Юань Шикай взял в жены супругу убитого императора Цзайтяня и провозгласил возрождение древней империи Юань с собой во главе. С другой стороны, оказался Айсин Гёро Цзайфэн, претендовавший на престол Цин и сохранение традиций.
Как так получилось, что он так удачно сбежал? Никакой мистики. Алексей Николаевич Куропаткин не стремился поставить во главе Китая столь экзальтированного милитариста, как Юань Шикай. Тот в его планах был лишь инструментом, средством для реализации задуманного. Поэтому и предупредил Цзайфэня своевременно о предстоящих неприятностях, порекомендовав не сильно распространяться. Китайский принц все намеки прекрасно понял. Поэтому навязанная ему вдовствующей императрицей супруга совершенно случайно оказалась забыта им в Запретном городе, где и погибла. И не она одна. Там много его неудобных родичей и аристократов сложило голову, которых он своевременно пригласил туда под разными предлогами…
Юань Шикай очень рассчитывал на казну Цин, чтобы рассчитаться с Куропаткиным. Можно было бы и кинуть союзника. Но, во-первых, Алексей Николаевич передал ему далеко не все вооружение и особенно боеприпасы, а во-вторых, предложил продать еще в случае чего. Дорого, но альтернатив все равно не было. Поняв, что казна пуста, новоиспеченный император занялся тем, чем обычно в таких ситуациях и занимаются – начал раскулачивать своих старых политических недругов. Пекин заволновался. Однако деньги удалось найти, и Куропаткин, весьма довольный собой, отгрузил оставшийся объем вооружений согласно договоренностям.
Для Алексея Николаевича эта операция стала «сделкой века». Он не только возместил полную стоимость списанного имущества, внеся в казну Маньчжурской армии пожертвование от «благодарного китайского народа». Но и накинул сверху кое-что, уже от себя. Остальные же средства внес в вечно пустую кассу взаимопомощи офицеров, повышая их лояльность к себе лично. Ну и снова вложился в Русско-китайский банк, да так, что к 1 сентября 1904 года он выкупил спешно эмитированных акций на восемнадцать миллионов рублей, получив тем самым контрольный пакет. Да на счету оставил два с половиной миллиона, «на карманные расходы». Так в считаные дни один из самых богатых людей Китая оказался обобран если не до нитки, то близко к этому. Земли и доли в бизнесе у него, конечно, оставались, но ими жалованья солдатам не заплатишь и фуражом не обеспечить.
Получилась очень сложная ситуация. Губернаторы провинций отказались признавать нового императора. Ведь законный наследник был жив, а денег для того, чтобы силой заставить их подчиниться новой власти, у него не было. Армия была, оружие было, а средств на походы – не имелось, о чем все вокруг почему-то быстро узнали. Из-за чего Юань Шикай пошел на довольно экстравагантный ход – заявил о том, что раз империя Цин упразднена, то и договоры, что с ней заключали, больше не имеют силы. Все, включая арендные. Но, не желая портить отношения со старинными партнерами Китая, готов подтвердить или даже расширить старые договоры. За разумную плату, разумеется. «Пацаны не поняли захода». Чего-то там платить какому-то туземному царьку ни Великобритания, ни Франция, ни Германия не желали. А потому бедного Юань Шикая все просто проигнорировали, даже Россия, которой он предлагал перезаключить все бесплатно. Казалось бы, дают – бери. Но признавать правительство бунтовщика в Санкт-Петербурге не спешили.
Таким образом, в Китае сложился острый кризис власти, грозящий перерасти в большую и затяжную гражданскую войну, потому что накопившиеся к 1904 году тяжелые проблемы и противоречия крайне обострились в обстановке фактического безвластия. И вот теперь генерал Куропаткин лицезрел перед собой того самого Цзайфэня. Суток не прошло, как его доставил бронепалубный крейсер «Аскольд» из Шанхая в порт Дальний…
– …Вы же понимаете, что я всего лишь генерал? – развел руками Куропаткин, внимательно глядя в глаза своему собеседнику. Ритуалы в такой обстановке были неуместны. Поэтому Цзайфэн охотно согласился на приватный разговор. И он, и Алексей Николаевич владели английским языком на уровне, позволяющем им объясняться, минуя переводчика. Без тонкостей, но внятно.
– Но это не помешало вам поддержать этого бунтовщика. Чего вы хотите? Денег?
– У меня есть деньги, – пожал плечами Алексей Николаевич. – Тем более что сумм, которые бы меня устроили, у вас нет. Да и вы, я убежден, – здравомыслящий человек, а значит, опыт Юань Шикая уже учли.
– Бунтовщик, называйте его просто бунтовщик.
– Как вам будет угодно.
– Если не деньги, то что может убедить вас выступить в мою поддержку?
– А что вы можете мне предложить? Я старый человек, которого не сегодня, так завтра убьют. Слишком многим людям я поперек горла. Не так сильные мира сего представляли себе Русско-японскую войну. Совсем не так. Близких людей у меня немного. Юми да ребенок, что она носит под сердцем. Денег для их безбедной, спокойной жизни я добыл. Что еще?
– Непростую задачу вы ставите, – хмыкнув, отметил Цзайфэн. – Позвольте мне подумать. А пока давайте коснемся другого вопроса. Вам известно, почему император Николай II не стал принимать предложение Юань Шикая? Оно ведь ему очень выгодно.
– Николай II очень хороший человек, но в той же самой мере он совершенно ничтожный император.
– О!
– Он боится. Для него такие шаги – «слишком». Поэтому, если вы надеетесь предложить ему то же, что и Юань Шикай, не думайте о том, что он быстро согласится. Если вообще согласится. Санкт-Петербург несильно отличается от Запретного города недавних лет. Интриги, интриги, интриги и беспредельные амбиции безгранично бездарных людей, волею случая оказавшихся членами императорской семьи.
– Вы, я вижу, невысокого мнения о них, – грустно усмехнулся Цзайфэн. – Не боитесь, что я передам им ваши слова?
