– Так-то да, – согласился наместник, – однако же Ефима вроде как пропала!
Маг кивнул. Дверь, из-за которой слышалось ворчание, пугала его, и даже не тем, что могло за ней оказаться. Олю казалось, что он сдает новый экзамен – не то чтобы по-настоящему последний, послешкольный, а просто еще один, и впереди будут другие, еще более трудные. И магу отчего-то стало страшно – так, как никогда не было страшно на экзаменах, потому что там все всегда было немножко не взаправду. И последнее, чего ему сей вздох хотелось, подходить к этой окованной двери.
– Нам нужно отворить ее, – Оль сглотнул, – и поглядеть. Оно еще там. И едва ли восторженно нас попривет…
– Эгей, люди! – разнеслось по коридору.
Бабка охнула и схватилась за грудь – почему-то с правой стороны. Оль подпрыгнул и тут же выставил перед наместником щит. Террибар предъявил окованной двери топорик.
– Эй? – продолжал надрываться невидимый некто. – Там кто-то есть?
Оль оглянулся и смущенно произнес:
– Это с другой стороны.
Левая часть коридора загибалась вперед, так что от расхлябанной двери не было видно, чем он заканчивается. Наместник и маг переглянулись. Оль осторожно вытащил факел из щели в стене, и процессия медленно направилась к отвилке.
Почти сразу за изгибом обнаружилась крепкая деревянная дверь, закрытая на засов. На уровне глаз было вырезано окошко – небольшое, головы не просунуть.
Дверь подрагивала, словно ее энергично пинали с другой стороны.
– Эгей! – неслось по подвалу. – Э-ге-гей! Лю-у-уди или кто там?
Оль поднес факел к двери, но за окошком никого не оказалось. Терялся в слабом свете такой же коридор, так же затянутый клоками паутины, вздрагивала дверь – и не было видно никого, кто мог ее трясти и громко причитать.
Маг немного сместился в сторону, прикрывая собой Террибара, а старушка охнула и схватилась на сей раз действительно за сердце.
– О, вы не ушли! – радостно донеслось из-за двери. – Впустите меня наконец!
Оль отступил от двери, подталкивая назад и наместника, опустил руку с факелом пониже, хотя свет был хорошо виден через окошко.
– Да откройте же!
За дверью зашуршало, чиркнуло по камням, и в окошке на вздох мелькнула голова: грязное лицо, блестящие глаза и всклокоченная грива волос. И тут же исчезла, снова уйдя вниз.
– Гном! – сообразил Оль и кинулся поднимать ржавый тяжелый засов.
За дверью в самом деле оказался гном: молодой, взъерошенный, покрытый паутиной, в мятой одежде.
– Ну хвала Божине! – выдохнул он и прикрыл глаза, заслезившиеся от факельного света. – Я уж думал, тут и сдохну.
Гном прикрыл за собой двери, прислонился к стене и выдохнул.
– Натерпелся страху, эх! Позади завал, впереди – запертая дверь, вокруг – кладка каменная. Вот и ходи по коридору от двери до завала! Ни света, ни жратвы, ни доораться до кого-нибудь, ни подкоп сделать. Разве что обосраться запросто можно!
Террибар осторожно потянул носом.
– Чего? – обиделся гном.
Из-за окованной двери, невидимой за изгибом коридора, раздался новый хрип.
– А что это там у вас? – заинтересовался гном, осторожно вытягивая шею.
– Сами не знаем, – честно ответил наместник, – какая-то злобная гадина. А ты, значит, племянник Эдфура? Которого заперли в винном погребе?
– Да, да, – закивал гном. – А чего, дядька такого шума навел, что сам наместник отправился искать меня? Да еще с гласником?
– Нет, мы тут по иному делу, – Террибар потянул Оля за рукав. – Пойдем, разберемся с монстром наконец. А ты, страдалец-гном, шагай во-он в ту дверь и наверх поднимайся. Там подождешь нас.
Гном вздох поколебался и решительно помотал головой:
– Я с вами пойду на монстра поглядеть. Подсоблю.
– Балаган ярмарочный, – Террибар отер рукавом лоб. Деревяшка, которую он все еще держал в правой руке, описала дугу и едва не чиркнула бабку по щеке. – Что делать будем, Оль?
– Поглядим, – маг вытащил из второй руки Террибара топорик и пошагал к правой отвилке. – Не лезь, ясно? А если оно меня сожрет – бегите наверх, тащите сундук на крышку погреба и шлите голубя в Школу. И Мавку покорми.
Разросшаяся процессия двинулась следом, а бодрый рык дал понять, что гостей очень даже ждут.
Возле двери обнаружилось железное кольцо – новенькое, не успевшее заржаветь. Оль не глядя сунул в него факел, посмотрел на дверь. Окошка в ней не было.
