перед походом, но времени было совсем впритык.
Выходили не тем путем, которым сюда попал Марк. Пробежались по узкой винтовой лестнице, открыли круглую дверь и оказались снаружи – причем на двери с той стороны ручки не было в принципе. Дневной свет показался очень ярким, ослепил, хотя сильного солнца снаружи не было. Марк поморгал, вдохнул полной грудью. Хорошо! Все-таки он – человек поверхности!
– Теперь – только вперед, Рубикон пройден, – сказал весело Марк и наконец позволил себе улыбнуться. – Нужно успеть, потому что за время, оставшееся до встречи, под землей мы добежать просто не успеем.
Вальцев не спешил. Смотрел на Марка так, будто хотел взглядом рассеять его на атомы.
– Теперь я слеп, глух и глуп. И это все из-за тебя.
– Сочтемся, – кивнул Марк.
– Ты не представляешь, что было в том планшете!..
– Давай потом, а? Лучше поторопимся.
Марк не соглашался с негодованием Вальцева, потому что сам бывал на месте Двойки. Когда-то ему очень помог человек, которого он ошибочно считал другом. Естественно, Марк посчитал, что должен ему, и озвучил свои мысли. И приятель этим воспользовался один, два, три раза. Они уже давно рассчитались, а тот по привычке считал Марка должником и очень возмущался, когда Косински ему объяснил, что заплатил по счетам.
Говорить Вальцеву, что он не прав, Марк, конечно же, не стал.
Остаток пути решили преодолеть по поверхности – так быстрее. На месте, у того самого коровника, следовало снова спуститься под землю, затаиться и ждать под единственным открытым люком, когда легионовцы начнут туда спускаться, а они начнут – выбора у них не останется.
Наверху был день, вдали бухали взрывы, слева и позади стояли столбы черного дыма. Лишившись планшета, Вальцев полагался на память, иногда сверялся с бумажной мятой картой, исчерканной пометками.
Марк в конце пути чувствовал, что сердце у него бьется в горле. Он понимал, что пора бы уже отдохнуть. Что организму уже не восемнадцать и не двадцать пять. Но возможностей для передышки пока не было. Вальцев, как ни странно, держался, хотя взмок и пыхтел паровозом. Все-таки хорошо, что он сбросил балласт в виде рюкзака. С рюкзаком точно никуда не успели бы.
Увидев белую флегматичную корову с квадратным колокольчиком, остановились. Марк уперся руками в бедра, пытаясь отдышаться. Отыскал взглядом продолговатый коровник, который отделял их от Дайгера. Осторожно обойдя легионовцев, Марк подавил желание увидеть Терри и приступил к выполнению второй части плана: вместе с Вальцевым спустились в люк, через который Дайгер и команда вылезли на поверхность. Слава богу, он не охранялся.
– Если что-то пойдет не так… – Марк стиснул зубы. – Если ты перехитрил самого себя…
– Да спокойней ты. Недолго осталось уже, потерпи.
Вальцев поднялся выше и прижался ухом к люку, чтобы не пропустить появление вертолета.
Я, подполковник, Терри и Сталин затаились в сарае и наблюдали в окно за стремительно приближающейся точкой вертолета. Раньше он жужжал шмелем, и порывы ветра стирали звук, теперь грохот лопастей становился все отчетливей и с каждой минутой нравился мне все меньше. Рация по-прежнему молчала. Подполковник старался держаться невозмутимо, но я замечала, что он нервничает.
Неужели все, сейчас прибегут добрые дяди и вытащат нас из гиблого места? Не верилось. Ну вообще, ни капельки не верилось. Наоборот, нарастала тревога. Что это – интуиция или паранойя? В интуицию – этакий божий дар – я не верила, паранойя казалась более реальной.
Подполковник улыбнулся и собрался выйти во двор, чтоб вертолетчик его увидел, но я почти прокричала:
– Не ходи!
Он обернулся, вскинул бровь:
– Почему?
Я прикусила свой болтливый язык и почувствовала, что краснею. Жар приливает к лицу, и вот я уже как помидор. И что ему сказать? Дурное предчувствие? Прям как настоящая баба, никуда от природы не денешься. Пришлось выкручиваться:
– Ты – мозг операции. Мы не знаем, действительно ли это наш вертолет, все могут умереть, но ты и груз должен остаться, у тебя связь с заказчиком, ни у кого из нас нет.
Похоже, Курт призадумался. Через пару секунд крикнул Ящеру:
– Встреть гостей.
Снова посмотрел на меня, на съежившуюся под стеной Тери, на вертолет, которому оставалось лететь меньше километра. Ящер вышел во двор с автоматом в руках, повернулся к вертолету.
– Слишком рано, – проговорила я громко, потому что грохот нарастал.
– Это «Тайгер», – улыбнулся подполковник. – Новая разработка. На вооружении Синдиката их нет.
Я не разбиралась в новых разработках. Где-то краем уха слышала, что экипаж «старой разработки» «Тайгера» включал в себя два человека. Значит, этот – грузовой. Или же никто нас забирать не собирается.
