Беглянка

— Зря упрямишься, деточка. Когда-нибудь спрашивать все равно придется.

«Ничего, перебьюсь».

— Дело, конечно, ваше — молодое, резвое. Ты подуешься, он подуется… а потом и сойдетесь снова, потому что, когда вдвоем-то, всегда веселее. Да и как еще прощение получишь? Только через смирение да разговор задушевный…

«Не надо мне никакого разговора! — недовольно подняла морду волчица. — Хватит, пообщались уже!»

— Так, может, не тебе и надобен разговор этот, а его ты спросила, упрямица?

«О чем? И зачем?»

— Вот то-то и оно: о себе все печешься. Обиду копишь. Скоро, может, и в злобу настоящую переведешь. А про чужую боль сама-то и не подумала. Про то, что прощение подарить первой надо, не догадалась. Может, ему сейчас так же трудно, как и тебе?

«Кому?! Дер Соллену?!» — Айра совершенно дико уставилась на недоумевающего волка, тщетно пытающегося понять, отчего она вдруг попятилась. После чего присела, а потом ни с того ни с сего фыркнула, развернулась и стрелой умчалась прочь.

«Прощение ему? — Волчица прямо на бегу передернула плечами. — Тоже мне, выдумала… да ему небось и так хорошо!»

— А ты не гадай, сама-то и спроси, — укорил внутренний голос, постепенно снизойдя до старушечьего скрипа.

«Не стану!» — упрямо рыкнула волчица, мчась по пустому лесу.

— Не упрямься, не твое это. Просто сделай.

«Отстань. Не хочу я его ни о чем спрашивать! Надо было бы — сам сказал. Или у него языка нет?»

— Эх, девочка, девочка…

«Я согласилась, чтобы он шел рядом. Но лишь потому, что избавиться от него не могу. И в Охранных лесах он мне нужен… наверное. А задушевные беседы — это не ко мне, а к леру Лоуру. Ты хоть представляешь, как с ним о чем-то говорить?!»

— А коли мужем твоим был — спросила бы? Смирила бы гордыню и узнала, что на душе у него творится?

«Какой муж?! — взвыла не своим голосом волчица. — Что ты ко мне прицепилась?! Он мне никто!»

— Пока — никто. Но время-то идет, все меняется…

Что?! О чем это она?! О дер Соллене?!

— Ну, одумалась? — ласково поинтересовались в голове.

«Нет!!!» — Айра, заметавшись по лесу и не зная, куда деться от назойливого голоса, даже не заметила, что вылетела на какую-то поляну. Разговоры, да еще и задушевные… все это не про него, не про нее и не про них вообще!

Ишь, выдумала: душу ему изливать. Да у него вместо своей души — одна паутина осталась. А они хотят, чтобы он ее кому-то открыл? Да не надо ему никого. И никогда не было надо. Викран дер Соллен сам по себе. Лучше всех все знает, все умеет. А эти… эти… хотят, чтобы она с разговорами к нему подошла и сделала вид, что интересуется его самочувствием!

Совсем спятили?!

Тяжело дыша, волчица завертелась на месте, рассеянно отмахнулась от ударившей по глазам еловой лапы. А заслышав позади шум приближающейся погони, которому вторило обеспокоенное бормотание Марсо, кинулась дальше.

— Перестань, так нельзя, — с досадой отозвались в голове, когда она удалилась от наставника на приличное расстояние. — Нельзя все время подозревать и пугаться. С чего-то же надо начинать? От себя ведь не убежишь…

«А я не от себя бегу», — рыкнула в пустоту волчица.

— Но если бы он был тебе ближе, ты бы отпустила обиду? — продолжал нудеть в голове надтреснутый голос.

Айра досадливо сморщилась.

— Спросила бы, что его тревожит?

Она сделала вид, что не услышала.

— Его, не тебя?

«А он меня спросил?! — наконец не выдержала волчица. — Ему до этого было дело? Еще тогда, в первые дни, когда я даже двигаться из-за боли не могла?!»

Голос молчал долго, словно призадумался над ответом. Айра даже понадеялась, что он больше не появится. Отмахнулась от настойчивых расспросов Марсо. А затем устало присела под каким-то деревом, прислонившись мохнатым боком к шершавому стволу, и прерывисто вздохнула.

«Вот так… значит, нет у тебя ответа? Было бы ему до меня дело, все бы по-другому случилось. А раз нет, то и я не стану с ним говорить».

— Зря, — тихонько вздохнула невидимая старушка. — То, что он не спросил, — его ноша и его беда. За них ему отвечать придется. А вот то, что ты зло затаила, — уже твое горе.

«Ну и пускай, — прерывисто вздохнула Айра, заметив выступившую из-за деревьев желтоглазую тень. — Мне бы только до дома добраться, а там меня никто не достанет. Даже ты».