патронами. Лишнее собрали в одну кучу, всунули под нее пару немецких гранат-«колотушек» с привязанной к взрывателю длинной веревкой. Уходя в правый переулок, последний из идущих «дернул за веревочку» и через пяток секунд сзади донесся негромкий вздох взрыва.
Шли в обычном порядке – впереди дозор из двух человек с немецкими шмайсерами наготове (привычное название, как давно выяснил Толик, было в ходу и здесь, хотя все, кому надо, знали, что Хуго Шмайсер к изделию фирмы «Эрма» никакого отношения не имеет) и заброшенными за спину «гарандами».
Угрюмые каменные стены домов и столь же угрюмые заборы, кривые улочки, убегающие куда-то вверх и вниз по склонам холмов, и яркое солнце навевали воспоминания о далекой южной стране, и казалось, что вот сейчас из-за поворота выскочат смуглокожие люди в халатах и с чалмами на головах. И бросятся в атаку с кличем: «Аллах акбар!» Но вместо них передовой дозор внезапно наскочил на пробирающегося куда-то по своим делам местного. Тоже смуглокожего, но иначе, скорее с обожженной солнцем кожей. Он волок баул с непонятным содержимым, который сразу выронил, завидев направленные на него стволы. Каким чудом Боб со Вторым удержались от выстрела, никто так и не понял. Зато местный сразу сообразил, что стрелять в него не будут, и тут же, показав себе за спину, сделал отталкивающий жест руками, словно запрещая и предостерегая. Потом быстро, подхватив баул, скрылся в какую-то щель между заборами. Второй жестом подозвал Тома.
– Похоже, там немцы, сардж, – воспользовавшись моментом, он снял каску и обтер вспотевшую голову и лицо грязным носовым платком.
– Может быть, вполне может быть, – согласился сержант.
Потом подумал, скинул мешающую амуницию и трофейный карабин «Маузер», оставив только пяток гранат, «Бэби Гаранд» и пистолет в кобуре.
– Не забыл ночные тренировки?
– Помню, сардж.
– Тогда остальные занимают оборону здесь, а мы пойдем и глянем, чего так напугало этого мафиози, – усмехнулся Том, доставая из ножен «боевой нож десантника». «Не привычный НРС, но тоже неплох, – мелькнула мысль на русском. – Бошки резать…» Второй, стоящий рядом, очередной раз вздрогнул, словно почувствовав холодный ветерок, на секунду пролетевший во взгляде его сержанта, который прямо на глазах превращался в машину смерти.
И они пошли. Причем Райан готов был поклясться, что его напарника с трудом различают даже следящие за ними из окон жители, а двигается сержант бесшумней, чем индеец на тропе войны. Толик же спокойно пробирался по этому «большому аулу» вперед, машинально отмечая, что напарник из молодых, опыта никакого и шумит словно паровоз, поэтому надо следить за обстановкой вдвое внимательней. И поэтому успел первым заметить сторожевой секрет. После чего без лишних слов заставил напарника залечь в ближайшей канаве, а сам двинулся вперед, прижимаясь к каменному дувалу. Подбирался долго, целых пятнадцать-восемнадцать минут. Но зато духи его так и не засекли. Вообще они вели себя довольно беспечно, один даже закурил, а второй и вовсе носил винтовку вообще на ремне за спиной. Такая беспечность кончилась закономерно. Один быстрый прыжок, взмах, блеснувший на солнце клинок… и черная кровь, плеснувшая на мундир. Два четких выверенных удара – и второй немец, лихорадочно пытающийся сорвать винтовку со спины, падает на тело первого. Прислушался, замерев и сменив нож на карабин. Где-то впереди рычит мотор автомобиля, доносятся странные клацающие звуки и гавкающая речь. Тихо… только с шипением растекается, впитываясь в землю, кровь и с испугом заглядывает за баррикаду успевший добраться сюда Второй.
– Жди здесь, – слова с трудом вырываются из горла, сейчас легче подавать сигналы, чем говорить. «Но молодой наверняка забыл про все и всяческие символы и сигналы, вон как смотрит испуганно, словно первый раз в бою. Ничего, перемелется, мука будет. Я еще сделаю из него разведчика, из раздолбая», – мысли лениво перекатываются внутри, не мешая двигаться и наблюдать за окружающим.
А посмотреть есть на что – впереди, на довольно обширной для такого городка поляне, расположился походно-полевой штаб. С десяток, если не больше, офицеров, то и дело появляющиеся посыльные. Пара полугусеничных бэтээров, странный, увенчанный какой-то непонятной конструкцией вроде лежащей телевизионной антенны трехосный броневик. На стоящем в самом дальнем углу от сержанта бэтээре какой-то важный чин орал в трубку телефона. На нескольких столах и сваленном дереве стоят портативные пишущие машинки, на которых с деловым видом что-то печатают несколько солдат. «Вот оттуда и доносятся эти странные клацающие звуки, – понял Толик. – Штаб, черт побери, полка как минимум». В груди заныло предчувствие удачи. Кому-то это штаб, а для разведчика-диверсанта-спецназовца, пусть и не самого обученного, это самая желанная и необходимая цель. Гроб для всей операции противника, если быть точным.
«Уничтожь голову, и полк потеряет половину, если не меньше, своей эффективности». И вот эта «голова» перед ним, беззащитная, как овца на поле перед стаей волков. «Зубастая, конечно, овечка, да и волки не слишком волчьи. Но за неимением кольта будем стрелять из браунинга…» Дальнейшее слилось в одно непрерывное действие.
Вызвать остальных. Инструктаж, короткий, пока не обнаружили гибель охраны. Разбежались, залегли. Открыли огонь. Пули, гранаты, взрывы, крики, трупы, горящие бронеавтомобили и снова трупы…
Попало Тому уже в конце, когда он решил собрать документы. Расслабился и не заметил, как тяжело раненный немец поднял пистолет. Сильно ударило в бок. Адская боль и пелена, наползающая на глаза…
Кавалер медали Почета
Очнулся Толик от резкого запаха
