Арсений вдруг обратил внимание, что плоское небо и такая же плоская пустыня начали менять цвета и странно загибаться краями друг к другу. Появился горизонт, которого – Арсений только теперь это осознал – раньше не было. Небо и пустыня слились в один целый кокон, и этот кокон начал сжиматься. Он сжимался всё стремительнее и, не успев испугаться, Арсений сам превратился в кокон. Перед глазами (перед какими, ведь у кокона не было глаз?!) поплыли разноцветные очень чёткие идеально ровные геометрические фигуры, которые сменились ослепительные, гипнотизирующие круги, непонятные – похоже компьютерные – символы. Арсений вдруг осознал, что не дышит! Но как это может быть?! А что такое дышать? Это втягивание воздуха в лёгкие. Но что такое «лёгкие» и что такое «воздух»?
И в этот момент Арсений осознал с кристальной ясностью: обман! Вся жизнь – обман! Нет никакого воздуха, никаких лёгких, нет никакого Я и никакого Мира. Есть лишь компьютерная программа, а вся жизнь – лишь упорядоченное движение электронов.
Страх сжал сердце Арсения (но какое сердце может быть у компьютерной программы?), страх перерос в ужас ожидания неминуемого небытия: сейчас, вот-вот сейчас кто-то могущественно несуществующий (Бог?) щёлкнет кнопкой, и сознание Арсения начнёт стремительно меркнуть, сощёлкнется в узкую белую линию, которая превратится в ослепительную точку – и всё!
Арсений почувствовал, как ужас переродился в сильнейшее разочарование, потом его объяла невыносимая печаль, которая неожиданно вылилась в злость. И эта злость, не известно где находившаяся (Арсения-то не было), остановила панику. Арсений с облегчением почувствовал, что снова дышит, что у него есть тело, что Ангел Смерти по-прежнему сидит перед ним на сером валуне и внимательно за ним наблюдает.
Всё вошло в норму, только отсутствия горизонта Арсений никак не мог понять, да застрял на дне сознания вопрос: так жизнь действительно реальна, или просто кто-то передумал пока нажимать кнопку «выкл»?..
Они посидели молча, и когда сердце Арсения стало биться ровнее, Ангел поменял книгу на новую и прочитал:
– «Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стёкла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул: «Неужели?..» Ещё раз, и последний раз, мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно».
Арсений открыл глаза и увидел, что сидит в тесной комнатушке медпункта; вокруг него военные; все смотрят в маленький экран переносного телевизора. Где-то за спинами на белой кушетке на жёстком солдатском байковом одеяле (в медпункте очень жарко) постанывает раненый человек. Арсений не видел его, но знал, что это горбоносый крепкий с зелёными глазами и многодневной щетиной чеченец. Живот его перебинтован, и на белой марле проступили желтоватые и розовые пятна.
На экране телевизора развалины кирпичного дома, похоже, многоэтажки. Бородатые люди в зелёных повязках на головах, камуфляжной форме и с автоматами в руках окружили невысокого белобрысого мужчину в летней форме с лейтенантскими погонами. Арсений непонятно как знает, что плёнка, которую они смотрят, каким-то образом связана с раненым человеком, постанывающим за спиной.
Тем временем камуфляжники на экране спрашивают что-то у пленного, показывают в камеру его документы, заставляют его раздеться и разуться. Пленник, не торопясь, явно затягивая время, снимает ботинки, и всё время что-то говорит извиняющимся тоном людям с автоматами. Автоматчики улыбаются в ответ, но улыбки эти напоминают Арсению оскал кошки, играющей с полуобморочной мышкой. Арсений заметил вдруг среди бородачей кого-то в длинном хитоне и с крыльями за спиной, но похоже его не видят ни автоматчики, ни пленный, ни люди, смотрящие телевизор. Взгляд существа с крыльями напряжён и печален. Арсений понимает, что сейчас произойдёт, и всё же когда бородачи отходят от пленного, и раздаются выстрелы, он вздрагивает. Босой пленный падает. Раздаётся ещё несколько выстрелов, и после каждого босые ноги убитого нелепо дёргаются. Один из стрелявших подходит к трупу и бросает ему на грудь раскрытый паспорт. Камера неровно наезжает, и Арсений видит фотографию молодого человека и надпись «Зайцев Игорь Валентинович».
Арсений задумался. Странный кошмар. Как это связано со мной? – силился понять он.
– Всему своё время, – басовым колоколом прогудел голос Ангела Смерти. И Арсений снова увидел вокруг всё ту же палевую пустыню, уходящую в бесконечность и нигде не соединяющуюся с низким небом.
«А, может быть, то, что снится нам в страшных кошмарах, – это предсказание будущего или, может быть, проекция того, что происходит прямо сейчас в каких-то других, параллельных мирах? – подумал он. – Да может быть, и не в иных мирах, а здесь, на земле, где-нибудь за тысячу вёрст отсюда».
Чувство, которое он только что испытал, показалось ему знакомым. Да, тот сон… Странный сон… Гостиница, длинный темноватый коридор не известно в каком городе, не понятно в каком году. Зима? Осень? За окнами серое утро. Арсений шёл по этому коридору, а навстречу шла улыбающаяся незнакомая женщина. Арсений улыбнулся в ответ, но вдруг поразился, поняв, что улыбка встречной – коварно-злобная и совершенно жуткая. Арсений силится перестать улыбаться и не может. Он входит в ванную комнату, запирает за собой дверь на шпингалет, поворачивается к зеркалу и, заледенев, видит отражение стоящей у него за спиной страшно ухмыляющейся женщины! Но он же запер дверь! Арсений с бьющимся сердцем обернулся – никого! И тут неведомая сила агрессивно и жестоко принялась ломать и душить его. Весь в холодном поту Арсений сопротивлялся из последних сил и только твердил про
