– Вели им поставить банки на сцену, аккуратной стопкой, – сказал Койот.
– Сначала покажи мне зерна, – заявил Кит.
– Сначала составь банки, – уперся Койот.
– Зерна.
– Банки.
– Зерна!
– Хорош хвостом крутить! – нажал Койот. – Ты не получишь свои зерна, если я не получу мои банки.
– Обратное так же верно, – парировал Кит.
– Отдай мне банки, и я отдам тебе зерна. Обещаю, – сказал Койот. – От воя до щелчка.
– Не произноси этих слов, – осадил его Кит. – Здесь они кое-что значат. Они означают, что, может, мы и роющиеся-в-отбросах-лживые-мерзавцы, но мы верны друг другу с того момента, когда с воем приходим в этот мир, и до последнего щелчка капкана, что забирает нас отсюда. Тебе такую верность не понять, даже если она тебя за задницу укусит. Ты одиночка. Твоя банда следует за тобой только из страха. Верности у них не больше, чем у осенней листвы.
– Как бы то ни было, – возразил Койот, – у меня банда есть, а у тебя – нет.
Он резко тявкнул, и три совы бросились на нетопырей. Почти сразу же стая сомкнулась вокруг них. Одна сова нацелилась скогтить Деклана, но тот загородился жестяной банкой, которую держал в лапках. Когти поцарапали яркую этикетку, но пробить металл не смогли. Когда четыре нетопыря окружили сову и принялись молотить по голове банками, та закричала от боли.
Совы отступили и слетели на землю, побитые и сердитые.
– Никакого толку, – проухала одна.
– У них численное превосходство, – поддакнула другая.
– Разбирайся со своей сделкой сам, Койот, – сказала третья. – Мы не станем рисковать клювами. Обещанных крыс мы не получили. Крысиный Король исчез, и мы отправляемся домой. От этого Вывихнутого переулка нам одни неприятности.
– Грррр, – зарычал на них Койот.
– Придержи свое «грррр», – передразнила его сова. – Вы, собаки, горазды рычать и лаять, но совы знают, когда лай так же пуст, как гнилой древесный ствол. Сестры! Домой!
Совы повернулись, расправили могучие крылья и взмыли в воздух. На полной скорости пронеслись сквозь тучу нетопырей и растворились в восходящем солнце, на пути к своему безопасному дому по ту сторону реки.
– Сов ты уже потерял, – заметил Кит.
– Но у меня еще остались зубы, – рявкнул Койот на Кита, придвинув морду так близко к Китовой, что едва не коснулся его носом. – Отдавай мою еду, или я перегрызу тебе кости!
– Если ты перегрызешь мне кости, – ответил Кит, – то никогда не получишь еду, которая там наверху. Зачем есть енота, если корм Безблохих так близко? Тебе всего-то надо отдать мне зерна и орехи.
– Сначала отдай мне корм! – заорал Койот.
– Ты мне все еще не доверяешь? – изобразил оскорбленную невинность Кит.
– Мы с тобой оба воришки, юный Кит, – сказал Койот. – Вору вор не товарищ.
– Если мы не можем доверять друг другу, то проторчим тут весь день… и очень скоро на нас начнут лаять людские питомцы.
– Пусть лают! – рассмеялся Койот. – Я сожрал больше домашних питомцев, чем ты за всю жизнь видел. Я не боюсь.
– Ты плохо знаком с Безблохими, да? Знаешь, что происходит, когда они принимаются лаять? Их Люди выходят посмотреть. И что они увидят? Не грозную банду, но койота и несколько выдр, которых тут быть не должно. И тогда они позвонят Мешочнику. Я-то могу удрать на дерево, но куда денешься ты? Куда денутся твои выдры? Они далеко от своей реки.
Выдры беспокойно зашептались между собой, и вид у них сделался далеко не такой свирепый, как прежде. Все живые существа боялись Мешочника. Это был последний элемент Китовой игры.
Это было Смахивание.
Койот должен поверить в рассказанную Китом историю.
Вдобавок история-то была правдивая.
Солнце поднималось все выше, запуская лучи вглубь лиловой ночи и стирая звезды. Стремительно надвигалось утро. Кит поежился, когда зябкий ветерок прошелся по его меху.
– Ладно, – проворчал наконец Койот. – Чернохвосты! Выгрузить тачку.
Шин с Флинном дотолкали тачку с зернами до Кита и начали выбрасывать большие мешки краденых зерен и орехов на землю перед ним. Ну и путаницы
