всё что он нёс на себе давило к земле с такой силой, что казалось ноги врастают в землю. Их вытаскиваешь, а они с каждым шагом всё глубже уходят обратно. Выручали палки. Теперь у него четыре опоры и он постепенно приспособился к новой форме передвижения. Перенеся часть веса на руки и тем самым несколько разгрузив ноги, переставляя палки как при ходьбе на лыжах, идти стало легче. Движение в гору этому способствовало, не нужно было наклоняться вперёд, получалось как бы само собой. Здорово помогало умение отвлечь внимание от трудности и сосредоточиться на своих действиях. Вячеслав старался не думать о зимовье, о расстоянии и сложностях происходящего. Дождь продолжал делать своё гадкое дело. Сколько он прошел не знал. Ни по расстоянию, ни по времени. Казалось вечность. Состояние было полной отрешенности от действительности. Сверлила одна мысль: «Нужно идти, не останавливаться, я могу и должен дойти». И он, передвигая палками и ногами, шел. Наконец почувствовал, что подъём становится менее крутым и нагрузка ноши больше перемещается на ноги, значит, подъём скоро закончится, и по горизонтальному участку будет идти легче. Он вышел на перевал, а это почти горизонтальная его часть. Теперь повернул направо и шел по плато перевала. Нужно не пропустить спуск к зимовью, он почти не заметен. Вода текла по лицу, заливая глаза. Хоть и стало несколько светлее, но видимость отвратительная. Решил начать спуск в расчёте на то, что по диагонали сам спуск, получится более пологим, а это значит легче, будет идти. Плечи и поясница его давно потеряли чувствительность. Ноги стали как деревянные, а руки окончательно окоченели. Спускаться гораздо труднее, чем идти в гору. Груз тянет вперёд. Если бы не палки, удержаться на ногах было бы невозможно. Затрудняет движение и необходимость в осторожности, что бы, не нанести травму сучьями пострадавшей. Спуститься и найти зимовье стоило последних сил всего молодого организма. Только когда подошёл к двери, он понял: «Я не могу снять с себя поклажу, нет ни сил, ни способности производить необходимые для этого, движения». С каждым мгновением усиливалась слабость. Прислонившись к двери рюкзаком, с трудом согнул ноги и сполз на колени. Потом перевалился на правый бок и выбрался из своей ноши. Отодвинув всё от двери, открыл её. С большим трудом, окоченевшими, негнущимися и, бесчувственными пальцами развязал ремни. Превозмогая усталость, он втащил в зимовьё бездыханное тело. Потом из последних сил заволок остальное и закрыл дверь. Всё, на большее ни сил ни воли не осталось. В зимовье почти темно, малюсенькое оконце практически не пропускает света, да и откуда ему взяться. На улице, темень. Смутно сознавал, что нужно тепло. «Печь, необходимо растопить печь». И тут же понял, что ему это не под силу. Его тело от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук дрожит, как будто находятся под электрическим током. К тому же чувствительность пальцев нулевая. Пальцы рук как деревянные, не гнутся, да и сами руки не слушаются. К счастью печь заполнена дровами и щепой, под которой уложена береста ещё с прошлого его посещения. Таёжное правило: позаботишься сегодня, пригодится через год. С полки смахнул коробок спичек на стол. Пытаясь достать спичку из коробка, но все усилия тщетны. Пальцы-кочерыжки не гнутся. Кое-как, прижав одной рукой коробок к столу, пальцем выдвинул его, спички высыпались на стол. Сжимает несколько спичек, пальцы их удерживают очень слабо. При попытке чиркнуть по коробку спички выпадают на пол. И так несколько попыток. Наконец спичка зажглась, поднес ее к топке печи и поджег бересту, от которой постепенно огонь перебрался на лучины и поленья. Теперь будет тепло. Лучиной, которую поджег от огня в плите, с трудом зажег лампу «летучую мышь». Нужно заняться девочкой, её тело дрожит и это, считал он, неплохой признак. Снял с неё мокрую одежду. Расстелил на нарах на сухое душистое сено покрывало, положил, дрожащее и синее от холода тело на нары, обтёр на сухо. Сухие дрова разгорелись и зимовьё наполнялось теплом. Снял с себя промокшую одежду, обтёрся насухо. От тепла стало клонить ко сну. Голова как в тумане. Только сознание, того, что это необходимо делать заставляет его держаться на ногах. Теперь необходимо оказать первую медицинскую помощь, как ей, так и самому себе. Для этого ему нужно было заварить зелье. Высушенные коренья, ягоды и травы заготовлены, одним из травников, с прошлого года. И снова проблема, нет воды. За дверью ливень, но каково опять под его струи. Выставив ведро под поток с крыши, вода быстро заполнила его, он занес его в зимовье. Заложил всё необходимое в чугунок, залив водой, поставил в отверстие на плиту. Пока готовилась спасительная жидкость, растирал вафельным полотенцем тело страдалицы. Правда, из-за сильной дрожи рук, да и всего тела эта процедура ему удаётся плохо. Два человеческих дрожащих существа, одно другому пытается оказать помощь, наверно такое зрелище, не для слабонервных. Вячеслав поймал себя на том, что из глаз у него текут слёзы. Это от обиды на своё бессилие. Но ещё не всё сделано. Прежде чем расслабиться, нужно ещё много сделать. Варево закипело. Сняв чугунок с плиты, поставил его на стол. Закрыл отверстие на плите. Теперь, пока остывает содержимое чугунка, занялся одеждой. На полу стало мокро от стекавшей с неё воды. Всё снятое с обоих бросил в угол на скамейку, подумал: «Сушить буду утром, если выживу».
Растирался насколько возможно, полотенцем. Разлив взвар по разной посуде, что бы быстрее остыл, пытался отогреть руки у плиты и о чугунок. Наконец ладони и пальцы начали обретать чувствительность. Пальцы пронизывали, как будто сотни мелких иголок. И это вызывало маленькую радость. Подкидывал поленьев в печь. В зимовье становилось жарко. Наконец лекарство готово, можно приступать к процедурам. Налил большую кружку и, подняв голову девочки, понемножку влил ей в рот, следя за глотками. Главное не дать захлебнуться. Но у них всё получается на этот раз хорошо. Налил в миску взвара, смочил в нём ладони своих рук, массируя, втирал сначала в её плечи, шею, грудь ему казалась особенно холодной и посиневшей, но руки не теплее, а вот самым холодным оказался живот и ступни ног. Особенно старался массировать подошвы и пальцы ног. Напоследок, промассировал уши. На себя практически сил не осталось. Выпил не большими глотками кружку взвара. Нужно сказать, что и врагу не пожелаешь такой отвратительной горечи. Казалось, в нём сосредоточились все самые горькие противности. Хина после этого питья сносный напиток. Если не считать болей в мышцах, скованность всего тела, и не брать во внимание полный упадок сил, то Вячеслав был уже в порядке. Расстегнув спальный мешок, получилось большое одеяло. Сдвинув бедняжку к стенке, укрыл одеялом. Подбросил в печь поленья лиственницы, плотно закрыл дверцу. Огонь дружно и весело потрескивал и попискивал, делая своё доброе дело. В зимовье стало жарко, это хорошо ощущалось, холод покидал застывшую плоть. Сев на нары, Вячеслав хорошенько натер ступни ног взваром, потушил «летучую мышь» и залез под одеяло. Под одеялом чувствовался холод. Тело девочки, как ледышка. Сообразив, что теплу то здесь взяться
