— Вы что тут стоите? Пропустите все самое интересное! — сразу обращаясь ко всем курсисткам, крикнул какой-то паренек, деловито улепетывая в сторону мужских общежитий темной половины.
— А что там? — спросил кто-то из курсисток ему вдогонку.
— Самоубийство намечается! — крикнул он, сверкая пятками.
Я же, услышав об этом, рванула следом.
Когда добежала, взору предстала картина: на краю крыши башни — Уилл. Парень был настроен решительно, он даже уже шагнул, вот только Альт, схвативший его за руку, мешал ему упасть. Зато самоубийца своим весом неотвратимо подтаскивал моего муженька к краю крыши. Лететь, сорвись они, было этажей семь.
А по толпе гулял шепоток про так не вовремя поставленный на стены общежития и прилегающую территорию антимагический полог…
Поверх рокота толпы студиозусов прозвучало:
— Начинаем аукцион!
Крикуну тут же отвесили подзатыльник, но его еще более громкое оправдание: «А что? Столько народу собралось. Грех что-нибудь не продать!» — разделило толпу на два лагеря. Одни ахали над развернувшейся на крыше драмой (в основном это барышни со светлой половины). Вторые — с факультетов некромантии, чернокнижия и боевого магического — отпускали циничные шуточки, между строк которых так и звучало: да когда же он грохнется наконец!
Такая бесцеремонность объяснялась просто: неврастеникам не место среди воинов. Пусть уж лучше такой самоубьется сейчас, чем из-за его расшатанных нервишек придется подставлять спину под когти нежити.
Я вглядывалась в две фигуры, лихорадочно соображая, что же сделать…
На брусчатку упала черепица, первой не выдержавшая натиска дружеских чувств Альта и Уилла. Она проскользила по полотнищу вертикального флага, что реял вровень с окнами пятого этажа и мел кистями карниз на уровне второго, и разбилась о булыжник. Зато на крыше появилось еще одно действующее лицо: наш физрук. Магистр Дирк, ступая мягко, по-кошачьи, добрался почти до козырька, когда черепица сбоку начала ехать на манер ледника целым пластом. Мужчина замер.
Черепица упала на камни при полном молчании, осенив толпу облаком пыли. Прониклись все. И адепты, и подоспевшие к этому моменту преподаватели, и даже юный коммерсант, желавший устроить торги.
— Альт, держи его! — Сильный, уверенный голос преподавателя услышали все. — Отпустишь — силовым арканом не подхватить. Сегодня, как назло, на общежитие установили антимагический полог. Ни плетения, ни заклинания левитации не подействуют.
Двор загудел. Седобородый старичок в голубой хламиде (преподаватель лекарского дела?) воздел корявый, как ветка карагача, перст к небу и заголосил о ценности каждой жизни. Экзальтированная девица начала обмахиваться платочком, причитая: «Ну как же так! Я сейчас от волнения лишусь чувств…» — но, оглядевшись по сторонам и узрев, что все внимание стоящих вблизи парней приковано к крыше, грохаться в обморок раздумала.
Зато темная половина академии хранила единодушное молчание, лишь с жадным интересом вглядываясь вверх.
Дирка и Альта разделяло всего несколько метров, которые магистр не мог пройти из-за обвалившейся черепицы. Но вот в руках мужчины появилась веревка, конец которой он и кинул белому как мел моему муженьку.
Кто-то из толпы облегченно вздохнул, предвосхищая благополучный исход. Зря.
Альт неуклюже взмахнул рукой, пытаясь поймать конец, и чуть сам не потерял равновесие.
Все же кое-как он умудрился ухватиться за веревку. Вот только спасаемый отчего-то удвоил усилия по своему самоубийству, упираясь ногами и бурлаком таща за собой вниз моего супружника.
Все в толпе смотрели лишь на это противостояние, и ни один не видел ее. Смерть. А госпожа костлявая меж тем, подобрав подол и зажав под мышкой косу, на цыпочках шла по карнизу, недовольно цыкая на магистра. Как же! У нее тут сверхприбыль наметилась — аж два адепта, а какой-то мужик собирается вырвать душонки, которые она записала уже на свой счет, из ее рук!
Чернобалахонница доковыляла до ребят, сделала пару шагов вверх по скату и, выпустив из пальцев подол, половчее перехватила косу. Замахнулась ею на манер топора и, опустив лезвие на натянутую веревку, начала пилить волокно.
Рука, что легла мне на плечо, заставила не просто вздрогнуть всем телом, а едва не заорать.
— Интересное зрелище, не так ли? — раздался знакомый голос с хрипотцой.
Вторая рука нагло легла мне на талию.
— Очень, — севшим голосом ответила я. — Особенно если учесть, что это зрелище того, как я становлюсь вдовой.
— Что? — В этом коротком вопросе смешались гнев, возмущение и даже обида.
Полотнище вертикального флага от порыва ветра выгнулось дугой и с хлопком ударилось о стену, вновь приковывая внимание к зданию. А меня перемкнуло.
— Согласна! — выпалила я, разворачиваясь и беря лицо Эрвина в ладони, словно в тиски.
