кресло, заставляя пайлота мотаться взад-вперед. И умирать.
– Держитесь!
Костыль ожег белыми от страха глазами, навалился, как мог, на штурвал, дергал рычаг топлива. «Красавчика» несло по дуге, отводя от нападавших и нацеливая на рыхлый, почти плоский холм.
– Даша!
Уколова прижала к себе ничего не понимающую спросонья девчонку.
Саблезуб, мяукнув, растопырился между сиденьями.
«Красавчика» ощутимо трясло и закидывало набок.
Три…
Два…
Один…
Скрип, скрежет, треск, вой умирающего движка, свист выдранного и держащегося только на честном слове пропеллера. Хруст ломающегося дерева остатков фюзеляжа и кабины. Звяканье разлетающихся стекол. Крик оторванных лыж. Стук земляной шрапнели от взрытого бока кургана. Чад занявшегося керосина, пока потрескивающего на переплетенных топливопроводах.
– Быстро! – Костыль выбил переднюю часть фонаря кабины. Вывалился на обломок крыла, не забыв прихватить мешок со своим мушкетом. Присел, водя стволом по сторонам. Сивого шатало, даже стоящего на коленях. – Азамат, быстрее!
Даша выбралась сама. Слепо хваталась за все, что попадалось под руки. Уколова помогла ей спуститься на землю с задравшегося носа. Саблезуб выскочил следом, мягко приземлившись на лапищи. Азамат, прихватив первые попавшиеся вещи, скатился последним. Подхватил Уколову, запнувшуюся на борту. Оглянулся назад.
Точки бежали. Те, убившие Хомяка, сидевшие в засаде, они самые. Остальные тоже не за горами. Пят'ак, прокатились в край снежных людей…
– Валим, – Костыль приземлился. – Щас полыхнет. Там лесок, за холмом, надо туда. Россыпью!!!
Воздух загудел, рассекаемый новым гарпуном. Азамат оскалился, глядя, как сильно и точно снаряд воткнулся там, где секунду назад стоял Саблезуб. Покосился на фигурки вдали, на поднятую руку одной с чем-то, крепко сжатым в кулаке.
– Копьеметалки… – Уколова всхлипнула. – Использовались в двадцать первом веке рядом племенных туземных групп австралийского континента, известны человеческой цивилизации с каменного века… Копьеметалки, блин…
– Ты не только красива, моя леди, но еще и просто справочное бюро. Сколько рецептов самогона знаешь? Где золото Колчака? А?
Костыль смеялся, но глаза дергались бешено, ожидая врага. Азамат кивнул, потащил с собой Дашу, подальше, как можно дальше.
Полыхнуло, когда они оказались с другой стороны. Жахнуло, тут же взявшись высоким жирным столбом пламени и дыма. «Красавчик» и Хомяк уходили так же красиво, как жили. Сразу возносясь на недосягаемое при жизни небо. Если Бог есть, то так оно и было. А уж грехи Хомяка рассудят.
– Прощай, друг, – Азамат вздохнул. – Легкой дороги тебе.
И побежал, как мог, подгоняя и помогая Уколовой тащить забранную у него Дашу.
Низкое небо смеялось над людишками внизу. Начало бросаться мокрым и липким. Воздух, вот только что колко-морозный, тяжелел сыростью, давил прелым запахом подснежных трав. Белое на глазах текло, мешалось с черным и желто-серым, превращаясь в серое.
Шаг за шагом – вперед, снова вперед. Не жалея себя, надрывая мышцы, вытягивая жилы и разгоняя сердце до стука ПК, палящего длинными очередями. Острая неровная чернота темнела впереди, лишь чуть приблизившись. Шаг за шагом, быстрее, еще быстрее…
Земля, раскисшая под неглубоким снегом, недовольно чавкала. Липко цепляла ноги, не хотела отпускать. Прижавшийся к ней осенний сухостой портил не меньше. Незаметно и сразу потеплело, короткие стебли, выбравшись из-под белого одеяла, покрылись тонкой водяной пленкой. Подошвы разъезжались. Несколько раз Даша падала, подхваченная под руку Азаматом. За капюшон ее дергала Уколова. Встряхивала, как кошка – котенка, заставляла бежать дальше. Останавливаться нельзя. Остановишься – умрешь.
Девчонку заметно трясло. Такую болезнь, жрущую ее душу и сознание, из тела просто так не выгонишь. Особенно сейчас, когда кругом Беда. Азамат шел ходко, не сбивая дыхания. Уколова подстраивалась, длиннющими ногами за один шаг перекрывала два Дашиных. Пока ее не приходилось тащить. Если придется…
Костыль, идущий первым, не смотрел назад. Мелькал, пропадал, появлялся. Костыль пер прямиком к бурелому впереди. За буреломом проглядывала рощица. Небольшая, эдакий предбанник самого леса. Вот только неизвестно, где хуже. В лесу или здесь, в открытой степи.
Саблезуб, широченными рысьими лапами скользящий по снегу, оглядывался и шипел. Страшно и зло. Чуя скорую пролитую кровь. Зверя не обманешь.
Азамат, смахнув пот, выдохнул. Оперся руками о колени, нагнувшись вперед. Ну, да, друг, так. Все верно. Пот капал на брюки, расползался темными пятнами. Ткань парила теплом чересчур разгоряченного тела. Бой, снова он, накатывал с воем рогов охотников. Оттуда, позади, где еще чадил факел «Алого красавчика».
