Костыль выстрелил первым. Попал в кого-то из лыжников, выстрелил второй раз, промахнулся…
В ответ саданули чем-то серьезным. Еще, еще. Огнестрел и у этих есть…
Азамат, скакнув из укрытия, подобрался ближе, увернулся от свистнувшей стрелы. Ответил дуплетом, заметив еще одного, прикрывавшего лучника. Пригнулся, уходя от замаха копьем, вставил новые патроны, выбрал спуск разом… Порох лишь зашипел, взметнулся дымком. Сволочная жизнь!
Отбил бесполезным металлом удар костяного топора, не успел выхватить свой. Ударил кулаком в висок, не думая, на вбитых инстинктах. Попал, жестко, до смерти, несмотря на капюшон, слетевший с головы не полностью.
Щелкнул выстрел, чмокнуло в ствол рядом. Азамат нырнул вниз, стараясь уйти от стрелка. Да, все же у них не только железки с костями…
Прижался к березке, хватаясь за патронташ. Похолодел, поняв мерзкую вещь. Его срезали. Незаметно, прямо вот сейчас, но срезали. Пят'ак…
Мягко шлепнулось. Азамат посмотрел на звук. Патронташ лежал на взрытом снегу. Пустой. Ясно… Хорошо. Так – значит, так. Встать и выйти. Прятаться не стоит. Так шансов больше. Охотник желает сразиться с добычей честно? Какой охотник самоуверенный… Да и хрен с ним.
Выбеленная дубленая кожа. Зимний заячий мех и светлая шерсть окантовок. Выкроенные куски белой ткани и вставки «цифрового» зимнего камуфляжа. Тканая светлая маска на половину лица. Серо-черные полосы у глаз и переносицы. И захочешь – не сразу разглядишь в снежной круговерти, оседавшей поверх бурелома.
Широкий пояс украшен… высушенными пальцами и кусками челюстей. Кости чуть поблескивали металлом окантовки. Желтые сморщенные останки фаланг прятались в небольших пучках меха.
Смерть бывает разной. Смерть, стоящая в паре шагов, не казалась холодной. Она такой и была. Ожившим кошмаром ядерной Зимы, родившимся посреди страха, боли, отчаяния и выживания. Смерть убрала за спину старенькую СВТ, обмотанную белой тканью и пахнущую въевшейся кровью напополам с беззвучно вопившим ужасом. Ужасом десятков душ, летавших рядом со своим убийцей.
Патронов нет? Закончилось везение? Похрен… Осталось драться руками, зубами, яростью и валяющимся под ногами. Азамат сплюнул, потрогав острый обломок зуба. Когда сломал?… Кровь из прокушенной щеки останавливаться не желала. Совсем.
Снежный опустил маску. Оскалился через изъеденные болячками синие губы. Не наврали про безумие и кишки. Только у тронутых такие вот зубы… подпиленные. Острые треугольники поблескивали слюной. В правой руке нож – длинный, старый, сточенный наполовину. В левой – дубинка из кости, украшенная затейливой резьбой. Разглядывать только недосуг.
Снежный ударил первым. Подпрыгнув и рубанув сверху дубинкой. Метя ножом в шею. Азамат успел отшатнуться, вскинуть топорик, гулко стукнувший по желтой прочнейшей кости. Клинок пришлось отбить рукой. Больше никак не получилось.
Принимать сталь, не имея защиты или оружия в свободной руке… сложно. Будь на нем такой же короткий тулуп, было бы проще. Рукав старого бушлата – явно не щит. Остается работать, как учили.
Нож встречать только внешней стороной предплечья. Кисть сжата в кулак и прижата к запястью. Если сталь рубанет по нему, так жить останется недолго. Кровь, разрезанные сухожилия, неработающие пальцы. Минимум три. Нерв тут близко, перехватить его пополам ничего не стоит. А предплечье? Кровь будет, боль – тоже, может, и кость повредится. Но зато есть шанс.
Сталь взрезала ткань, выпустила ватин, добралась до мяса, скрипнув по кости. Разом стало горячо. Только вот Азамат оказался где надо.
Отбивать нож рукой? Бредово… Да. Только не сейчас.
Боль? Жизнь дороже.
Левая, брызнув алым на снег, ударила в цель. В висок снежному. Тот дернул головой назад. Молодец, пятерка.
Колено впечаталось снежному в бок. Точно в тазобедренный сустав. Заставило того охнуть и отступить. Чуть забыв про преимущество в оружии. Совсем немного. Азамату хватило.
Топорик ударил косо, сверху вниз, перечеркнул лицо, разрубив скулу, верхнюю челюсть и подбородок. Пуля, не останавливаясь, добавил правым плечом, отталкивая охотника, и тут же обратным взмахом добавил симметрии раскроенному лицу. Совершенно не эстетично. Зато практично. Одним снежным меньше.
Дубинку пришлось вырубать. Хрипящий снежный, умирая, никак не хотел с ней расставаться. Сволота, задержал.
Костыль хрипел и харкал за невысокими елками. Судя по всему, помощь ему если и потребуется, то чуть позже. Пока тощий вполне уверенно отмахивался от двух снежных, ловко орудуя невесть откуда взявшейся «саперкой» и чем-то, очень напоминающим топор из коровьей челюсти, насаженной на кривоватый сук. Поодаль плескал кровью из развороченного горла третий охотник. Хорошо, Пуле нужно заняться девочками.
Через сугробы, выросшие, как зимой, Азамат прыгал кузнечиком. Задирал ноги, чтобы не увязнуть по пояс. Холодную кашу из сапог выгребет после. Сейчас важнее добраться к опушке, откуда доносился Дашин крик. Саблезуб-то где, когда нужен?!
Прыжок, прыжок, вырваться из обжигающе-ледяного рыхлого капкана. По пояс провалиться, руку вперед, прямо за ветку ближайшей березы. Подтянуться, выбраться, оставив широкую полосу. Просвет впереди, крик оттуда бьет по ушам. Вперед-вперед, солдат!
Азамат коротко выдохнул-выхрипнул воздух, вывалившись из рощицы. Упал лицом в черно-белые тающие комья. Землю как взборонили, боролись прямо здесь. С кем? Нехитрая загадка. Ответ только ему не понравился. Из двух его, Азамата, баб, видел одну. Младшую. Примотанную, как сайгу, к жерди,
