– Знаешь, все почему, Алексей Николаевич? – поинтересовался Клыч.
– Просветите, Антон Анатольевич, – Лакирев Клыча знатно не любил. Черт знает почему. То ли просто так, то ли за грабеж нескольких сел его волости.
– Потому как давно не было массовых расстрелов. Действенный аргумент для всяких рукожопов.
– Ну-ну… Сомневаюсь.
– А вы попробуйте, попробуйте. Всегда работает.
Спорить Лакирев не стал. Статус Клыча все же виднелся явственно, хотя и с загадками. Маузер, висевший на родной портупее поверх выданной шинельки, наводил на мысли. Пленники обычно щеголяют без любимых убивалок. Конвой в виде зверолюдного Восьмого? Надо полагать, сам-то Николаевич приставил бы куда больше народу. Угу.
– Приглашаю к себе, – Лакирев махнул рукой, показав на армейскую палатку.
Клыч понимающе скривил губы. Так-то все верно, прямо у входа и стоит провести переговоры. Воевать, как давеча, майор явно не собиралась. Захватывать и терроризировать – уж точно. Беспроволочный телеграф похвистневских сработал как надо. Лакирев встречи ждал и готовился. И готовился не сражаться, не.
Говаривали, Алексей Николаевич всю сознательную жизнь провел купцом. Натурально, владельцем сети магазинов и монтажной организации. Ясная расчетливая голова сослужила службу и в Беду после Войны. Город он загреб под себя не торопясь и основательно. И уж если решил не мериться силами с непонятными находниками, владеющими боевыми машинами, стоившими как весь Бугуруслан с жителями и посадами, то против никто и ничего не сказал. Переговоры так переговоры.
– Мать честная, прямо рай на земле… – Клыч оскалился, показывая восторг. – Не человек, ешкин свет, а кудесник. Говори, Алексей Николаевич, где себе такую ключницу сыскал?
В палатке все говорило о серьезности положения и намерений. Мол, хозяин ничего не скрывает. Ни богатства, ни опыта, ни силы. Простенько и со вкусом. Походно-полевой набор для сложных бесед с возражениями оказался знатным.
Никаких роскошных ковров с диванами и креслами, найденными и восстановленными. Туристические раскладушки с эмблемами производителя. Клыч в них не разбирался, но качество внушало. Все цвета хаки, ничего яркого. Серьезный человек встречается с не менее серьезными людьми.
Охрана, три человека, подобраны один к одному. Никаких чудовищных обломов под самый потолок и с плечами в половину роста. Ни фига. Среднего роста сухощавые наемники. Над масками с оскалом черепа – внимательные глаза с морщинками у уголков. Тертые, опытные калачи. Раз до морщин дожили и шрамов не так уж много, поджарые, аки пацаны, то что? Верно, воевать умеют. А танк или нет – дело второе. Пусть себе бабахает из-за реки, один черт нужные квадраты неизвестны. Ну, как-то так прочитал Клыч это немое сообщение майору.
Да и оружие не подкачало. Сотая серия, подствольники, полные бандольеры с ВОГами и набитые разгрузки с магазинами. Камуфляж, как полагается серьезным воякам, у каждого свой. Эти теплых вещей не носили, видать, поддев термобелье, не мерзли. Старые добрые «горки», дело знакомое. В общем, майор Войновская сама должна докумекать, что стоит поговорить. Бугуруслан вам – не мазута поездная, на зубок и в наскок не возьмешь. Клыки обломаешь.
Патроны-то, если уж честно, стали в последнее время страх как дороги. Склады складами, время-то бежит, порох портится. И поставки новых, появляющихся тут да там – дело дорогое. А Лакирев вот, смотрите-ка, позволить себе может. И на башнях пулеметы, и тут автоматы. Сейчас все больше ружья охотничьи в ходу, да все чаще да чаще луки со стрелами начали появляться. И прочие острые приблуды. А тут…
На туго натянутой синтетике полевого стола – металл столовых приборов и, неожиданно, самовар, исходящий парком. Так, мол, гостюшки дорогие, чайком побалуемся, а кушать не предлагаю. Кабы потом резать друг друга не пришлось, а после совместного-то обеда оно не особо красиво.
Хорошо подготовился Алексей Николаевич за ночь, страшную и бесконечную, подаренную ему Проводником. Наемников, взятых майором у железнодорожников, мутант проредил серьезно. Половина осталась, да трех человек самой Войновской чудовище забрало с собой. В рай безголовых и выпотрошенных людей.
– Присаживайтесь, – Лакирев поставил стул для майора. Сам сел на такой же, не желая ущемлять чувства крайне суровой женщины, смотревшей ледяными голубыми глазами.
Клыч, нахально взяв не предложенное седалище, не удержал ухмылки. Эх, и хороша кобылка, так ожгла взглядом городского голову, что мурашки побежали. У того, в смысле, не у Антона Анатольевича, аж чисто стиранная майка в расстегнутом бушлате дыбом встала от разом поднявшихся волос на груди. Ну… почти так, больно уж понравилось ему следить за слабо уловимым страхом Лакирева. Тот, как ни старался, аж тянул им. Правильным таким ужасом, легко передающимся через полированные линзы снайперского прицела очей майора. И чего только в них сейчас не пробегало, плотно всасываясь в голову хозяина города. Это да…
…горящие жители и их дома. Черные стены жилища-крепости головы. Алые, багровые и всех оттенков красного полосы-следы рубчатых покрышек «выдр» по свежему снегу. Вонь и смрад паленого мяса, обугленного дерева и нагретого металла. Резь пороха и тяжелая сладость уже принявшихся трупов, обсиженных воронами. Погост вместо города. Белеющие под дождями и ветром кости…
