Так-то оно так, только соперник нас к своим воротам особо не подпускал, так что если и удавалось ударить, то издали. Однажды приложился Стрелец, и мяч после его пушечного удара просвистел в полуметре от штанги, а у Численко удар получился прямо по центру ворот, но Тилковски без особого труда круглым овладел.
Левый фланг у нас всё больше работал на оборону, а я, соскучившись по игре, пока успевал и назад оттягиваться, и подключаться к нашим не таким уж и частым атакам. Пару раз мне удались неплохие проходы, но в первом случае Стрельцов на мой сильный прострел не успел, и мяч укатился за противоположную боковую, а во втором полунавес прервал рослый немецкий защитник. Однажды попробовал совершить сольный проход со смещением в центр, от Шнелленгера ушёл, а вот Лутц грамотно поставил корпус, и моя большая скорость сыграла со мной злую шутку – от лёгкого, казалось бы, касания с выставленным бедром защитника я буквально пропахал носом траву. Дело происходило как раз на границе штрафной площади, так что и моя правая щека, и правая половина майки оказались выбелены извёсткой, которой делалась разметка.
– Судья, бля, штрафной же! – на русском заорал я, в сидячем положении воздевая руки вверх в поисках справедливости.
Хорошо, что это я прокричал на незнакомом для Ло Белло языке, иначе, учитывая наш первый разговор, он мог и выдворить меня с поля. Лутц, морда немецкая, по-отечески с улыбкой похлопал меня по плечу и протянул руку, помогая подняться.
Шнелленгер, паразит, весь первый тайм носился за мной, как приклеенный. Вот уж точно от слова Schnelle его фамилия произошла, скорости немчуре было не занимать. Ближе к перерыву появилось такое чувство, что это я скорее выдохнусь, чем этот перпетуум мобиле остановится. Ладно, поглядим, кто кого.
Ещё болелы эти… Совесть всё-таки нужно иметь! Ладно, орёшь ты там свою немецкую ересь с трибуны, но на фига кидаться всякой ерундой в футболистов?! Вот и когда Воронин подавал редкий угловой у ворот соперника, ему в шею довольно чувствительно прилетела бензиновая зажигалка времён Второй мировой. Валера только поморщился, потерев ушибленное место, а я, спустя несколько минут оказавшись возле углового флажка во время связанной с положением «вне игры» паузы, разглядел зажигалку получше. Она имела необычную шестиугольную форму, на ней был изображён орел, вцепившийся когтями в свастику, а сверху полукругом шла надпись GOTT MIT UNS – «Бог с нами!». Я всегда был неравнодушен к подобного рода вещам, в другой раз, может, и подобрал бы, но сейчас побрезговал. Не иначе зажигалку пульнул либо сам бывший солдат или даже офицер вермахта, либо его отпрыск или ещё какой-нибудь родственник. Хотя её могли и купить на каком-нибудь блошином рынке. После вой ны в голод и разруху много подобных вещиц пошло по рукам, а зачастую их просто выменивали на краюху хлеба.
В раздевалке все просто посыпались на лавку, вид у ребят был донельзя уставший.
– Меня их «восьмёрка» совсем доконала, – вытирая полотенцем вспотевшее лицо, пожаловался Метревели. – Сил на атаку уже не остаётся, только и успеваю защитникам помогать.
– Ребята, ещё тайм потерпеть, – попытался хоть как-то поддержать нас Морозов. – Давайте попробуем переломить ход игры и провести хотя бы несколько атак, чтобы погасить атакующий порыв соперника.
– А мы чем занимаемся, Петрович? – не выдержал Стрельцов. – Немцы нас сразу накрывают, будто не мы, а они играют в этот, как его… тотальный футбол.
– Может, метамфетамин вколоть? – в качестве шутки предложил я. – Немцы вроде балуются такими укрепляющими укольчиками.
– А что, вариант, – поддакнул Метревели.
– Совсем сдурели? – откликнулся колдовавший над забинтованным коленом Яшина наш эскулап. – Витамин С могу ввести внутримышечно, а на метамфетамин я не подписывался.
– Да, действительно, ты, Егор, думай, прежде чем что-то предлагать, – косо посмотрел в мою сторону Морозов. – Мы пропагандируем чистый спорт!
Ага, уж мне мог бы не рассказывать. Правда, в футболе, скорее всего, допинг ещё не получил такого широкого применения, как в лёгкой и тяжёлой атлетике, но всё равно это дело будущего.
Ладно, нет так нет. Ну хотя бы я сумел немного изменить историю, пока мы ещё мяч не пропустили, Сабо живой, Численко не удалили, так что поднимать лапки рано. Но семь потов с меня точно сошло, да и жарковато, ветра нет, а ведь город портовый, по идее, с моря должно задувать. Я выдул примерно треть бутылки охлаждённой воды, хотя хотелось полностью, остальное вылил на себя сверху.
– Мальцев, после тебя теперь мокрое пятно останется, – возмутился наш администратор.
– Да не трогай ты его, Васильич, – махнул рукой Морозов, – пусть хоть на ушах стоит, лишь бы на поле толк был… Ну всё, парни, пора в бой, поднимаемся.
Вообще, как я давно уже вывел для себя, футбольный матч – это отдельно прожитая жизнь со своими, порой маленькими, а порой и большими горестями и радостями, с непредсказуемым зачастую исходом, когда даже заведомый фаворит может проиграть дуэль скромному, но более удачливому или настырному сопернику. Рождение и смерть от стартового до финального свистка судьи. Битва, где ты либо со щитом, либо на щите… Хм, если не считать ничейных исходов. Но сегодня, на стадии полуфинала ничьей быть не может.
Что-то меня на философию потянуло, а между тем Ло Белло готов дать свисток к началу второй части «Марлезонского балета» под названием
