Моя маленькая храбрая сестра… Что было потом, я не помню, как будто бы кусок кинопленки просто вырезали. Помню, как бандиты стреляли из автоматов, и все…
Очнулась я в госпитале в военном лагере. О своих родных ни слухом, ни духом. Так никто мне и не сказал ничего. От ребят-разведчиков я узнала, что на месте нашего дома пепелище, и все. И эти две кассеты с кинопленками моего папы, уцелевшие каким-то чудом, которые ребята принесли для меня…
Ленка на экране смешно морщит носик, что-то говорит в камеру, звука нет, но я все помню и так наизусть:
«Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты… — Тут сестра показывает мне язык и вдруг становится совершенно серьезной и говорит прямо мне в лицо речитативом через глазок кинокамеры, — пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама, пусть всегда будет папа, пусть всегда будешь ты и я, пусть всегда будет мир…»
Дальше пленка заканчивается, весело трещит кинопроектор, светя своей лампой в белую простыню, мотается хвостик пленки на большой катушке. Которую мне надо будет еще осторожно перемотать и уложить в специальный бокс.
А я сижу и плачу…
Бизнес по-русски, и не только…
Владимир Шнейдер
В 90-е — педагог музыкальной школы, сторож, продавец. После 90-х — журналист.
Кастанеда
Первопроходцам и романтикам
Сентябрь 1992 года. Жаркое бабье лето. По тенистому переулку, примыкающему к Большой Полянке, торжественно плывет пирамида из больших картонных коробок. Если идти навстречу трехметровому нагромождению, можно предположить, что башня движется сама по себе. Но на самом деле его толкает толстый коренастый человек семитской внешности. Это мой отчим. Он — уличный книготорговец. Взгляд отчима упирается в картон с надписью «Боевики». Он шагает вслепую. А движением картонной пирамиды управляю я, отдавая команды «Правее! Левее! Прямо!»
Наша «точка» находится около универмага «Ванда». За день мой отчим зарабатывает от четырехсот до тысячи рублей. Столько же он недавно получал в месяц, работая прессовщиком в типографии МГУ. Из типографии он уволился в апреле, а в июле уже заработал на китайские пуховики для всей нашей семьи. В конце восьмидесятых мы жили бедно, в 91-м — скатились в нищету, но потом начался «бизнес», и все изменилось.
Мы идем медленно, чтобы пирамида случайно не завалилась на бок. Если дорогие книги в подарочном переплете обобьются об асфальт — их придется выкупать. «Запомни, — сообщил мне как-то Аслан Магоев, генеральный директор нашей фирмы, многозначительно подняв указательный палец правой руки, — у нас правило простое: «Убил-купил!»
В советские времена, да и в первые годы СНГовии универмаг «Ванда» считался некой святыней, местом паломничества гостей столицы, как ГУМ, ЦУМ, Мавзолей и универмаг «Московский». Нынче площадь перед магазином девственно-чиста: ни толпы, ни лотков, ни ларьков… Даже не верится, что раньше здесь бурлили базарные страсти. Прошедшие двадцать три года изменили это место до неузнаваемости. Хотя все вроде бы осталось на своих местах — универмаг, дома, оживленная улица Большая Полянка, но куда-то исчезла жизнь. Будто ничего и не было. Куда исчезла жизнь?
Прибыв на «точку», мы разбираем пирамиду, раскладываем колченогие столики, вытаскиваем из коробок книги — боевики — сюда, любовный роман — туда; атласы и карты — сюда, Кастанеду — туда; Григория Климова — сюда, Пикуля — туда; Виктора Суворова — сюда, Толкина — туда; энциклопедию секса — сюда, школа бодибилдинга Джо Вейдера — туда. Луку Мудищева, Пиноккио, оригами и Камасутру с фотографиями на музыкальные пюпитры (для нот), чтобы главные позиции нашей точки были видны издалека.
Уф… Разложили. Длинный прилавок из семи столиков пестрит обложками книг и другой печатной продукцией. Рабочий день начинается.
Алгоритм нашего бизнеса предельно прост. Он состоит всего из двух пунктов: 1. Закупка товара на большом книжном торге, гудящем в
