заработать. — Я согласно кивнул головой. Федька работал в цехе на уборке, но в склад доступ имел. — Пригласи его к себе в кабинет, возьми водочки, закуски получше и побеседуй с ним после работы.
Так я и сделал. Федька согласился не сразу, опасливо озирался, задавал вопросы:
— А если что-то сорвется и меня посадят?
— Да не посадят, — успокаивал его я, — никто не заинтересован, ты же можешь потом все это дело вытащить на свет божий. Кому нужны неприятности.
Только после третьего стакана он дал свое согласие.
Заплатить пришлось и бухгалтеру, как-никак новые документы стряпала, но обошлась она значительно дешевле.
Я с интересом и волнением следил, как Федька давал признательные показания и подписывал протокол. Все на полном серьезе так, будто ни следователь, ни преступник не знают, что ломают комедию.
Очень сильно волновалась бухгалтерша, она-то уж точно совершала должностное преступление, подделывая документы.
Наконец, настал день суда. С утра мы с замом уламывали бухгалтершу: она ни за что не хотела идти в суд. Лучше бы и не ходила, даже заикаться начала от волнения, могла сорваться, но числилась в списке свидетелей, и, если бы не пришла, волноваться пришлось бы уже мне.
— Зачем я там? Я свое дело сделала, документы предоставила, — тараторила она, — не пойду.
Кое-как уговорили, пришлось купить цветы, которые она любила, роскошный букет, и преподнести новенький компьютер.
Однако и я волновался отчаянно. Все вроде продумано, но ведь суд-то настоящий, и если что-то не так, то и посадить могут взаправду.
Федька оказался достойным артистом, держался спокойно и просто, признал вину, рассказал, зачем брал продукцию, чтобы продать и выпить, естественно. Даже подготовился к вопросу о том, как она, эта продукция, выглядела и как он ее тащил. Аванс в размере двух тысяч он получил от меня заранее, и тревожило только одно, чтобы не напился раньше времени. Но пронесло.
А вот бухгалтерша запиналась и путалась и доставила мне много неприятных минут, притом что Марья Ивановна допрашивала ее с особым пристрастием. Чувствовалось, что она сразу возненавидела свидетельницу за ее красоту и молодость. Впрочем, мне казалось, что судья весь мир ненавидит.
— Встать, суд идет!
— …суд признал виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей… и приговорил… к трем годам исправительных работ…
У меня екнуло сердце, Федьку всего перекосило, казалось, он сейчас грохнется на пол.
— …применить амнистию согласно… и освободить из-под стражи в зале суда.
Вышел я из этого зала, покачиваясь, не веря еще до конца, что все кончилось и суд благополучно свершился.
Через полгода, когда дела мои наконец-то пошли в гору, я позвонил в отдел и попросил капитана Редькина. Захотелось поблагодарить его, ведь это он дал мне возможность встать на ноги, хотя и не совсем традиционным путем.
Дежурный, прежде чем соединить, поправил меня:
— Редькин теперь уже майор.
Услышав в трубке знакомый голос, я сразу же поблагодарил Редькина и поздравил с присвоением очередного звания, а он расчувствовался:
— И ваша заслуга в том есть, у нас за прошедший период были отличные показатели. Да, у меня небольшая просьба — не могли бы вы изготовить мебельный резной гарнитур из дуба: уголок с поднимающимися сиденьями, стол с наборной столешницей и стулья.
— Конечно, конечно, — промямлил я.
— Только подешевле, если возможно, — и добавил: — Проводить по бухгалтерии необязательно.
Елена Хорват
Компьютеры
По указанию сверху в конце восьмидесятых годов начали создаваться кооперативы. Малые предприятия брались за все и занимались всем, чем угодно, но среди них выделялись те, что были созданы активными комсомольцами. В первую очередь бывшими и действующими секретарями райкомов,
