дороге, даже не на дороге, а на тротуаре, куда вылетел автомобиль, подрезанный иномаркой. Виновник благополучно скрылся от правосудия, оставив дочь без матери, мужа без жены, а мать-старушку в неутешном горе до конца своих дней. Водка расслабила и немного согрела, при этом окончательно испортив и без того поганое настроение.
После похорон всех пригласили домой помянуть Анечку. С работы я отпросился на весь день, и не было причин отказываться от предложения. Погрузившись в старенький «пазик», все отправились к Аниной маме — Марии Николаевне. Дома уже был приготовлен стол, на котором очень быстро появились заранее приготовленные холодные закуски. Рядом со мной на мягком кресле расположилась Анина мама, которую окружили родственники. Открыв семейный фотоальбом, они рассматривали старые фотографии, а Мария Николаевна сопровождала их подробными комментариями.
— А вот тут мы с Анечкой только из роддома… маленькая такая была, кто же знал, что такая красавица вырастет, ох боже спаси и сохрани! — Старушка прикрыла лицо рукой, чуть не заплакав, и перевернула страничку.
— А вот смотрите, это в садике мы… костюм снежинки сами делали! Самый лучший наряд получился, воспитательница хвалила. — На развороте фотоальбома были аккуратно приклеены несколько детсадовских фотографий разных лет.
— Да… а вот в зоопарке, помнится, боялась она на эту лошадь садиться, ох боялась, но я рядом стояла, вон рука моя в фотокарточку попала случайно, ну да ничего, хоть так, и ладно.
Ну а это первый класс уже. Ух, как я эти гладиолусы с дачи везла! Огромнющие! Чуть в электричке мне их не поломали. Зато смотрите: Анютка с каким букетом!
А тут мы на даче. Тут она уже взрослая, третий класс окончила, я точно помню. Мы как раз яблоньку с ней вместе посадили, лето холодное было, урожая не было, всего несколько банок закрутила.
А вот в школе их фотографировали, вот весь их класс.
Дальше в фотоальбоме шла череда школьных виньеток, которые ежегодно делал школьный фотограф.
— Вот не любила Анютка фотографироваться, хоть кол на голове ей теши, — рассказывала Мария Николаевна. — А вот эту фотографию она очень любила. — На очередном развороте я вдруг увидел те самые, сделанные Мишкой и отпечатанные мной фотографии. В центре страницы был приклеен портрет крупным планом, а вокруг него были расположены еще несколько фотографий, сделанные летним вечером, в лучах заходящего солнца. Фотографии были черно-белыми, но настроение и атмосферу передавали очень хорошо. На полях и между фотографиями фломастером были нарисованы и раскрашены бабочки и цветочки, а вверху разворота каллиграфическим почерком была сделана надпись «НА ДАЧЕ С ДРУЗЬЯМИ» и чуть ниже «ИЮНЬ. 1991 ГОД». Тем временем Мария Николаевна перевернула страницу и продолжала свое повествование.
— А это Анечка в институте, ее друзья фотографировали, а вон на заднем плане даже Алексей, зятек наш, случайно в кадр попал, они тогда только приглядывались друг к другу.
А тут уже перед свадьбой на ВДНХ гулять ходили… — Мария Николаевна переворачивала странички альбома. Свадьба, новые друзья, родственники, роддом. А вот уже на руках Ани спит дочурка Катя. Первые шаги. И снова Аня в обнимку со своей любимой дочкой, улыбается и смеется…
Домой нам с Мишкой было практически по пути. Мишка после такого мероприятия был хмурый и подавленный. Большую часть дороги мы молчали.
— А ты сейчас еще фотографируешь? — спросил я его.
— Конечно, и так, и по работе приходится. На работе мне даже «Зенит» купили, но домой я его не таскаю. А что? Кого поснимать нужно?
— Нет, просто интересно, — ответил я.
— Ну, если поснимать, то ты не стесняйся. Со своих дорого не возьму.
— А помнишь, как летом 91-го мы на даче Аньку фотографировали? Она же не фотографировалась совсем до этого. А вот ты сделал красивую фотографию, и она перестала бояться камеры.
— Конечно, помню, забудешь такое, — усмехнулся Мишка. — Весело тогда отдохнули.
— Я к тому, что молодец ты. Вот представь, что было бы, если мы тогда не устроили фотоохоту? Аня бы так и не фотографировалась. А так хоть для Кати, дочки ее, память осталась, фотографии с мамой, это же так важно для ребенка — память о маме. Для Марии Николаевны тоже отрада. Конечно, она сейчас для внучки жить будет, но и память о дочери тоже для нее важна.
— А с чего ты взял, что Аня перестала бояться камеры? — спросил Мишка.
— Мария Николаевна домашний фотоальбом показывала. А в нем только детские фотографии. И только после нашей фотоохоты все поменялось.
Мишка нахмурился, явно задумавшись не на шутку.
Через какое-то время, практически подъезжая к своей станции, Мишка вышел из ступора.
— М-м-м… да уж, — сквозь зубы пробурчал он. — Халтуры, гонорары… вот оно, мое фотоискусство. Но, видимо, и я в этой жизни что-то хорошее сделал. Ладно, бывай… — И, пожав крепко руку, Мишка вышел из вагона.
Придя домой, я тщетно пытался вспомнить, где сейчас могут быть те самые негативы. Ведь я напечатал не все, а всего лишь несколько фотографий.
