легче переносить тяготы в эти годы. Наше предприятие не прекращало свою работу и даже оказывало спонсорскую помощь. Трудности с трудоустройством лиц трудоспособного возраста предприятие также решало. Среди принимаемых на работу были молодые люди, которые не имели профильного образования и нужной квалификации, как те работники, чей возраст был более 50 лет. Но администрация учитывала тяжелые жизненные ситуации в отдельных семьях, особенно ветеранов, когда трудоустройство их сына, дочери, внука было единственной возможностью жить, продолжать лечение, содержать инвалидов.
Проявляло внимание и правительство Республики Казахстан. В эти годы вышло постановление, которое давало право на льготы пострадавшим от ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне в г. Усть-Каменогорске и г. Семипалатинске.
Была организована приватизация квартир. Теперь мы — жители Казахстана, стали собственниками своего жилья». Однако эмоционально для моей бабушки все это каким-либо заметным стрессом не было. Она говорит, что не понимает людей, которые вспоминают 90-е с чувством разрухи и неприкаянности. Возможно, конечно, оттого, что ей повезло с предприятием, которое и само работало (потому что было связано с развитием атомной промышленности, производило уран, бериллий, тантал), и к работникам своим относилось с участием. Бабушка вспоминает родителей моей одноклассницы, которые до распада СССР работали на другом предприятии инженерами, а потом вынужденно торговали на рынке цветами и овощами. Наверное, у них было другое ощущение тех лет.
По тому, как недолго бабушка описывала проблемы 90-х и как быстро вырулила на 2000-е, я поняла еще раз, что какого-то эпохального значения те годы для ее внутренней жизни не имели. «Это тяжелое время мы пережили, к 2000 году стало улучшаться финансовое обеспечение населения, появился достаток продуктов и прочих необходимых товаров. Особенное внимание стало оказываться и участникам ВОВ и труженикам тыла. Проводится ежегодная материальная прибавка к пенсии, установлен бесплатный проезд для участников ВОВ и тружеников тыла не только на городском транспорте, но и для поездки в страны бывшего СССР. Стали появляться мелкие и крупные предприятия, оживился средний бизнес».
Когда я спросила ее, как она ощутила развал Коммунистической партии и изменение идеологии, она довольно равнодушно пожала плечами, сказав, что никогда не была политической активисткой, в партии не состояла, эти изменения восприняла как данность. Ну было так, а теперь будет эдак. Хотя по стилю изложения и мышления, советскость моей бабушки сомнений не вызывает — вот парадокс!
Такова, видимо, специфика ее врачебной профессии: лечить людей нужно при любой власти, а от смены правящего режима конечный продукт деятельности медика не теряет своей актуальности. Особенно если тебе повезло с руководством, которое не превратилось в рвачей. Что же касается материальной стороны вопроса, то, как я уже писала выше, после войны и голода пустые полки магазинов, необходимость доставать даже гречку через связи, конечно, вызывали чувство дискомфорта, но не тотального. Вот такие они, наши старички, закаленные в этой жизни не одной руиной. Лишь бы не было войны, остальное — вполне переживабельно!
Анатолий Усов
До 86-го — кадровый военный, в 90-е — специалист по снабжению, заместитель председателя кооператива, после 90-х — пенсионер.
Залпы Победы и встреча с отцом в 90-х
Для меня, пожилого человека, всегда в памяти останутся военные годы и послевоенное время, хотя сам я не воевал, а являюсь ребенком войны.
Очень хорошо помню тот день, когда кончилась война. В то время я, мама, брат жили в военном городке г. Камышлова Свердловской области.
Вдруг к нам вбегает тетя, она находилась в возбужденном состоянии, и со слезами на глазах сказала, что все, война окончилась, Победа, может быть, ваш отец вернется с войны. А на своего мужа она уже получила похоронку. Мы с братом в чем были, в том и побежали к штабу. Еще не добежав до штаба, услышали, как пушки палят. Это были залпы в честь окончания войны.
В нашей голове промелькнула мысль, а вдруг наш папа жив, ведь он пропал без вести. Еще я помню, как я узнал о «гибели» отца. Как-то раз ко мне подошла воспитательница в детском саду и сказала: «Толя, подойди к маме». Я вышел из группы и увидел заплаканную маму. «Толик, наш папа погиб, пропал без вести, вот я получила письмо из части», — сказала она и показала мне письмо с воинским штемпелем. Ее печаль передалась и мне. Что значит пропал? В те годы горе переживали многие. Я тоже прошел все испытания: голод, холод, одиночество, страх.