– Что он имел в виду?
– Наверное, вам лучше знать… – Лукреция пожала плечами. – Понятия не имею. Но он был совершенно не в себе.
– Очень взволнован, – добавила Саломея.
Не знаю, говорил ли он правду. Может, просто нас дурачил. Мы видели достаточно людей, способных сыграть любое, даже такое сильное переживание, и я сразу заподозрила, что Шевалье нас испытывает. Или того хуже, пытается за нами приударить.
Ее сестра усмехнулась:
– Случается и такое. Приходят мужчины, которые о нас слышали или видели нас где-то. Но их интересует контакт несколько другого рода…
– Когда Шевалье условился с вами о сегодняшней встрече?
– Чуть больше недели назад. С тех пор мы его не видели.
Аура чувствовала себя, как рыба, попавшаяся на крючок. Если бы ей не было так стыдно, она бы посмеялась.
– А когда Шевалье рассказал вам о Джиане?
– Джиане?
– О моем сыне.
– Он ни разу не упоминал о нем.
– Но вы спросили меня о моем сыне.
Лукреция кивнула:
– Я чувствую его. В вас.
– Доверьтесь нам, – подхватила Саломея. – Мы не в сговоре с Шевалье, не бойтесь. Моя сестра говорит правду. Мы обе чувствуем вашего сына. Еще есть девочка, но это не ваша дочь, хотя вы ее очень любите.
Аура побледнела:
– Тесс. Моя племянница.
Разумеется, это глупая шутка! Все, что говорят сестры, им рассказал Шевалье. Он знал об Ауре предостаточно: ее настоящее имя и, вероятно, много чего еще. И все же Аура колебалась. Она неплохо разбиралась в людях. Лукреция, конечно, стерва, но не лгунья. А Саломея излучала такую невинность и дружелюбие, что не доверять ей было невозможно.
– Вы чувствуете Джиана во мне?
– Не его самого, – пояснила Лукреция, – а ваши чувства к нему. Любовь, большую любовь. А еще злость и разочарование.
– Обычные чувства любой матери.
– Вы правы. Не велика наука это понять. Тут не нужно обладать даром.
– Не употребляйте это слово так часто, – сказала Аура. – Оно теряет всякий смысл.
Лукреция усмехнулась – казалось, в первый раз ее что-то действительно позабавило.
– Ну так что? – Саломея наблюдала за Аурой, склонившись над столом. – Вы согласны?
– Что ж. Попробуем.
– Тогда положите руки обратно на стол. И закройте глаза.
– А это обязательно?
– Доверьтесь нам, – повторила Саломея.
В комнате было тепло – это успокаивало. Аура зажмурилась. Теперь она видела лишь неяркую красную пелену – свет потолочной лампы проникал сквозь закрытые веки. Плотные шторы не пропускали в комнату ни одного звука из внешнего мира.
Вдруг стало темно. Наверное, одна из сестер погасила свет. Однако, открыв глаза, Аура увидела, что лампа по-прежнему горит.
– Закройте глаза! – резко сказала Лукреция и уже мягче добавила: – Пожалуйста.
Сама Лукреция сидела с закрытыми глазами. Как она узнала, что Аура подсматривает? Опыт, наверное. Вероятно, все посетители ведут себя одинаково.
Теперь красный свет потух сразу же. Тишина окутывала Ауру со всех сторон, давила на уши, проникала в голову… Аура будто парила в воздухе. Сестры мягко прикасались к ее рукам, поглаживали пальцы. Но как? Они же сидят по другую сторону стола! Наверное, встали и наклонились к ней. Почему же она ничего не слышала? Ни скрипа стульев, ни шороха платьев.
Ауре не хотелось открывать глаза, но веки невольно разомкнулись сами собой.
Вокруг темнота.
Ни стола. Ни самой Ауры. Только кромешная тьма.
Но вот во мраке стали проступать какие-то очертания. Голая серая земля – застывшая лава у подножия вулкана?
По пустыне бредет женщина в черном. Поначалу Аура решила, что это она сама. И тут же вспомнила призрачную фигуру в зеркале на балу у Филиппа:
