– Ну что, теперь мы можем обсудить работу, с которой справятся и косорукие человеки.
Гном гневно сопел, глаза тифлинга метали молнии, но видно было, что живой артефакт заинтересовал их так, что они готовы были заняться скучной работой, если потом им позволят вернуться к прерванному изучению чертежей.
Из мастерских я вышел довольным собой, правда, с поредевшим на пару артефактов складом. Прежде чем заняться живыми доспехами для меня, мастера должны были из кольчужных полотен собрать доспехи для гвардейцев. Из остальных трофеев сковать десяток фальшионов и щитов и ещё пяток гизарм. Основным же заказом были доспехи из проклятой стали для Арниса и Крита, на что ушли все пять слитков, также пришлось пожертвовать слиток кровавого золота и, самое главное, кольцо «Предостережение» и копьё «Лёд» для переноса эффектов, а также ряд редких ингредиентов из тех запасов, что мне достались от чернокнижника и предводителя викингов. Данные доспехи должны были послужить своеобразным тестом, я опасался без проверки доверять гномам и артефактору драконью чешую и редчайшие ингредиенты, которые требовались для создания масштабируемого доспеха. Ну и заодно сделал заказ на пошив артефакторной мантии из эльфийской ткани и на заготовку под боевой посох из ветви мэллорна для Табора.
Размышляя над следующими шагами, я чуть не уткнулся в спину стоящего перед алтарём и что-то нашёптывающего Табора. Молодой кочевник задумчиво смотрел на тёмное каменное строение, увитое постоянно перемещающимися, создающими ощущение вечно изменчивого хаоса горельефами и барельефами. Из вершины алтаря короткими всплесками прорывалась энергия пустошей и падала в огромную чашу основания, чтобы тут же исчезнуть. И в такт этим всплескам пульсировали метки еретиков моих воинов, а где-то на самой грани восприятия билось сердце Алтрамы.
Арнис из-за моей спины задумчиво уставился на вершину алтаря, играющую разнообразными оттенками чёрного и алого. Наконец Табор, словно приняв какое-то решение, достал подаренный мной кинжал и, полоснув по ладони, направил струйку крови прямо в чашу.
Глава 31
Думы и договоры
Оторвавшись от позднего ужина, расслабленно откинулся на спинку высокого резного стула и, мелкими глотками потягивая холодное тягучее пиво, стал осматривать зал таверны в поисках подходящих наёмников, продолжая размышлять о том, что произошло у алтаря, и о странном решении Арниса. Я откровенно не понимал его мотивов, всегда казалось, что первым эту черту пересечёт Табор, но юный шаман лишь пролил на алтарь кровь, после чего окрасился кроваво-красным сиянием и неожиданно для меня получил уровень, а всплеск силы подарил мне 1500 очков опыта.
А вот егерь заговорил что-то сбивчивое и бессвязное о долге, о необходимости защиты, ещё о чём-то… И лишь на миг его речь обрела чёткость и какую-то требовательную надежду, когда он обратился ко мне с мольбой, чтобы Дакон и Лукан служили мне как обычные люди, но не пошли его путём. И лишь получив обещание выполнить эту просьбу, он как-то облегчённо вздохнул, и чёрная тень, вырвавшись из тела, растворилась в камне алтаря, а само тело воина, покачнувшись, опрокинулось в чашу.
От мыслей меня оторвал скрип входной двери и тяжёлый топот существа, вошедшего в таверну. Высокая согбенная фигура, закутанная в лохматый жёлто-коричневый плащ, с широкополой шляпой, надвинутой на лицо, замерла в проходе, словно принюхиваясь или прислушиваясь к чему-то потустороннему. Наконец что-то для себя решив, странный гость повернулся в мою сторону и, тяжело опираясь на сучковатый посох, направился к столу.
Не спрашивая разрешения, он опустился на стул напротив меня и, издав облегчённый то ли вздох, то ли скрип, неуловимо преобразился. Плащ и шляпа расправились, превратившись в ветви с пожухшей охряной листвой. Сама фигура мгновенно увеличилась, чуть-чуть не достав потолка, бугристая плотная кора, мох и мелкие ветви сложились в маску, отдалённо напоминающую человеческое лицо, откуда-то сверху, из переплетения листьев, на стол спланировали, жужжа крылышками, три миниатюрные пикси и сердито запищали.
Взглянув на маленьких фей, я вдруг почувствовал короткие требовательные мысли-желания, лезущие мне в голову. Удивлённо перевёл взгляд на существо напротив и позвал официанта.
– Остатки былой магии, – проскрипел незваный гость. – Об этом я и хотел бы поговорить.
Появившийся официант выставил на стол большой жбан пива для гостя, несколько рюмок с вином, тарелку с разнообразными фруктами для пикси и ещё один кувшин тёмного для меня. Сделав внушительный глоток, гворн тяжело опёрся на столешницу и заговорил, изредка останавливаясь, и тогда его повествование поддерживали яркими ментальными образами феечки.
Рассказ оказался весьма интересным, и я в очередной раз поймал себя на мысли, что упустил и время, и возможности на старте игры. Мой гость рос посреди огромного лесного массива, и если я правильно его понял, то место произрастания находилось не так далеко от точки моего появления в игре. Гворн прервался, а в моих мыслях появились мрачные тёмные картинки. Жертвенный алтарь и бьющаяся в крике эльфийка, грудь которой вспарывает обсидиановый нож, а льющаяся кровь сворачивается в тугую воронку, открывающую вход в Инферно. Октангл, усеянный пожелтевшими костями, и бьющий через край поток хаоса, втягивающийся тонкими струями в окружающие деревья, вгрызающийся в их души, меняющий их. Стайки миниатюрных пикси, стремящихся покинуть перерождающийся лес, и те, кто по каким-то причинам остался.
Гворн заговорил вновь, а вместе с его словами в меня опять начал вливаться поток образов. Белые плащи, украшенные золотыми и алыми восьмиконечными крестами, копья с белыми и сине-золотыми флажками, плюмажи паладинов и кольчуги мечников, сутаны священников и багровое ревущее пламя, сжигающее лес, обращая его в пепел вместе со всеми не ушедшими и изменёнными обитателями. И молодой гворн, которому лишь
