глаза, а потом события понеслись вскачь, за какую-то секунду перейдя в активную фазу.
Она никогда не думала, что можно стрелять так быстро. Читала, конечно, о ганфайтерах и видела, на что способны пилоты их крейсера – реакция тех, кто водит истребители, запредельна. В конце концов, и сама Каталина тоже кое-что умела, но этот русский… Похоже, скорость, с которой он разрядил пистолет, ограничивалась лишь техническими возможностями самого оружия. Раз-два-три – и, в принципе, все. Те, кто был на дороге, лежат, а Костин, уже сменив обойму, идет к ним таким не подходяшим к его массивной фигуре легким пружинящим шагом. Осмотрел, сделал контрольный выстрел…
Только сейчас Каталина сообразила, что тоже выбралась на дорогу и стоит всего в паре шагов позади лейтенанта. Тот обернулся – и девушка, отшатнувшись от неожиданно резкого движения, вновь увидела перед собой его глаза, правда, теперь уже обычного серо-зеленого цвета. Костин посмотрел на нее и внезапно усмехнулся странной, кривой улыбкой:
– Ну, чего встала? Помогай давай.
Десять минут спустя. То же место
Чужаки появились, когда они с Каталиной как раз забрасывали в кусты очередной труп. Потом сверху добавят какого-нибудь мусора – и порядок. Не бог весть какая маскировка, но в их положении и пара часов лишними не будут. Впрочем, тут очень удачно нависала очередная куча щебня пополам с песком, и Костин подумывал о том, чтобы банально обрушить ее сверху. Ну а пока они занимались подготовкой к импровизированным похоронам.
Собственно, можно было сделать это и быстрее, но жаль было оставить просто так автоматы, пистолеты, гранаты, ножи и еще уйму мелочей, которыми убитые были натурально обвешаны. Куркулистая натура Костина не позволяла бросить это здесь, на дороге или даже рядом с ней. Вдруг пригодится, не им, так еще кому. Пожалуй, когда они разместят все это в кузове пикапа, тот изрядно потяжелеет.
– Ненавижу негров, – бормотал Костин, обыскивая труп. Никаких особенных эмоций это не вызывало, на тренинге по психологической устойчивости их несколько раз специально возили в морг, один раз специально подгадав, когда в него привезут тела после жуткой аварии. Заходивший на посадку турецкий лайнер не справился с управлением и рухнул на землю в километре от космодрома, смявшись в бесформенный блин. Месиво тогда было жуткое, и на фоне этого свеженький, без специфического запаха труп с одной-единственной дыркой во лбу казался едва ли не милашкой. Хоть ты его одобрительно по щечке потрепи.
– За что? – Каталина тоже щеголяла выдержкой, хотя и побледнела. Однако же честно старалась, а не строила из себя мисс брезгливость и не бежала в кустики проблеваться. В свете этого лейтенант даже раздумал давать ей втык, решив ограничиться профилактической беседой по поводу выполнения приказов, и то не сейчас, а позже.
– А ты посмотри, во что они оружие превращают. Прав был наш инструктор. Тупые и ленивые скоты.
Каталина толерантно промолчала, но мысленно, похоже, согласилась. Действительно, женщина любит ласку, а любое оружие, сколь бы оно ни было хорошо, уход и смазку. А довести сверхнадежный финский Суоми-40 до состояния, когда затвор двигается с трудом, – это надо ухитриться. И добро бы это был единственный пример, но подавляющая часть трофеев выглядела так, что его хозяев стоило немедленно расстрелять перед строем за саботаж и подрыв боеспособности.
В этот момент они и появились. Двое. Похоже, те самые, что только что весело драпали. Честно говоря, лейтенант думал, что они умчались прочь, сверкая пятками, но, оказалось, что им хватило смелости вернуться. И подошли тихо. Костин, увлеченный своим делом, их даже не услышал. Только заметил краем глаза чуть колыхнувшуюся тень на земле и развернулся, чтобы уткнуться лицом в ствол автомата.
Поразительно, каким большим может показаться калибр пять пятьдесят шесть, если видишь его прямо перед носом. Для Костина, раньше в таких переделках не бывавшего, эти ощущения были внове и оказались неприятным открытием. Не настолько, чтобы испугаться, но все же. А хозяин оружия между тем угрожающе шевельнул стволом (палец на спусковом крючке при этом изрядно напрягся, нервируя лейтенанта) и что-то сказал по-испански. Костин, естественно, не понял ни слова, но по тону вполне догадался. Встать, руки вверх, держать так, чтоб я видел… ну, или что-то в этом духе.
Рядом что-то резко сказала Каталина. И получила не менее резкий ответ. Костин скосил глаза. Ага, второй стоит рядом с девушкой, и в руках у него громадный, нелепого вида пистолет. И, судя по тому, как стоит и держит оружие, человек это глубоко штатский и не слишком уверенно себя чувствующий.
Однако же он снова рявкнул. Это получилось интересно, как если бы кролик зарычал. Ответ Каталины прозвучал… непристойно. Слова непонятны, но тон соответствующий, да и «путано» или что-то очень похожее, Костин толком не разобрал, вряд ли можно считать изысканным комплиментом. Нарывается девочка… и правильно делает, потому что тот хмырь, что держал Костина под прицелом, на мгновение отвлекся, скосил глаза, и этого было, в принципе достаточно.
Шаг вправо, с линии огня, предплечьем отвести его в сторону, чтобы пуля, запоздавшая буквально на миг, бессильно ушла в лес, и свободной рукой, ладонью, ударить-толкнуть в подбородок. Тут главное, не переборщить и не сломать человеку шею, этот чудик пока что нужен. Вырвать оружие из ослабевших пальцев, потому как спички детям не игрушка. Повернуться – и увидеть вполне ожидаемое зрелище второго противника, сложившегося, как перочинный нож, и опускающегося на колени. Руками он прикрывал напрочь отбитые причиндалы, а его пистолет уже был в руках Каталины.
– Неплохо, – одобрительно кивнул лейтенант. – Вижу, рукопашному бою в вашей армии все же учат.
– У тебя тоже хорошо получилось, – вернула она комплимент. – Ты его не убил, часом?
