уцелевших.
Это очень опасно – недооценивать врага. Именно такую фатальную ошибку уверенный в своем превосходстве араб и сделал, убрав красавицу «беретту» в кобуру. Достать ее – дело пары секунд, но как раз их-то ему и не хватило. Он еще только поднимал оружие, а Костин уже был рядом. Левой рукой выбил ствол у противника из рук, правой же аккуратно, почти нежно ударил араба в грудь. Этого «нежно» как раз хватило, чтобы его оторвало от земли и, пронеся пару метров по воздуху, крепенько так шмякнуло о стену, а с нее предводитель местной шпаны уже сползал, разом лишившись интереса к происходящему вместе с сознанием.
Тут же Костин вернулся к единственному уцелевшему боевику. Тот как раз пытался встать – очевидно, только что выкуренный наркотик притуплял боль. Нормальный человек должен был лежать, скорчившись, этот же упорно царапал ногами землю, одновременно непослушными пальцами цепляясь за ремень автомата. Костин решительно отнял у него опасную игрушку, еще раз врезал по почкам и, для полноты ощущений, добавил кулаком по затылку.
Боевик пискнул неразборчиво и осел, несколько минут нездорового сна ему было гарантировано.
Теперь была очередь Костина быстро обыскать пленных, а заодно и убитых, связать тех двоих, что еще дышали, после чего осторожно высунуться наружу и убедиться, что никого рядом нет. Только автомобиль, на котором приехали арабы, на сей раз, очевидно, в честь важного пассажира, не привычный уже пикап, а солидный на вид, хоть и не слишком большой внедорожник. Ну что же, тем лучше, оставалось только найти Каталину. За нее лейтенант, следует признать, изрядно беспокоился.
Шорох за спиной прозвучал в наступившей тишине так громко, словно кто-то решил бабахнуть из орудия. Костин развернулся, выхватывая из кобуры пистолет, и еле успел сдержать палец на спусковом крючке.
– Каталина?
– Да, а кого ты ожидал? – девушка вылезла из копны сена, протирая глаза и остервенело выдергивая из волос набившиеся в них травинки. Потом огляделась вокруг, и челюсть ее с явственным стуком упала едва не до пояса. – Это что здесь было?
– Ты что, все проспала?
– Ну да…
– Проспала самое веселье, – честно говоря, Костину хотелось ее хорошенько вздрючить за то, что не покараулила или хотя бы не разбудила, но злость моментально ушла, растворившись в облегчении. Все в порядке, ничего с ней не случилось. Да и потом, не путалась под ногами и не вынуждала еще и спасать ее, догадайся кто-нибудь взять заложницу, и это уже неплохо.
– Да уж, я вижу. Не успеешь отвернуться, а ты уже влезешь в драку, – голос девушки звучал вроде как и ядовито, но нотки вины из него никуда не делись.
– Это да, это я могу, – Костин непроизвольно потер бок. Особого вреда ботинки шахидов ему не причинили, бессильные пробить плотную броню его мышц, но вот синяков понаставили изрядно. От Каталины его движение тоже не укрылось.
– Ну-ка, показывай, что у тебя там? Ой…
Вот тебе и ой… Впрочем, за дело она взялась решительно, живо измазав Костина регенерирующей мазью, сколь полезной, столь и вонючей. А пока она этим занималась, Костин вкратце пересказал ей, что произошло. Вышло достаточно коротко, но основной разговор ожидался впереди.
Пленные между тем пришли в себя, зло глядели на победителей каждый из своего угла, но внимания к себе старались не привлекать. Даже тот, с опущенными почками, лишь зубами скрежетал, хотя наверняка ему сейчас хотелось взвыть от боли. Наконец Каталина закончила, и лейтенант, вновь натянув комбинезон, не спеша подошел к пленным.
– Ну что, разговаривать будете? Кстати, зовут-то вас как? Не то чтобы мне это очень интересно, но различать как-то надо, да и для отчетности пригодится.
Травмированный лишь зыркнул на него злобно, но промолчал. Зато его командир выругался на своем языке, да так душевно, что и без слов понятно стало, куда он Костина послал. Лейтенант вздохнул:
– Я ведь могу сделать с тобой то, что ты собирался со мной. Только еще больнее.
Араб снова выругался, на сей раз по-русски, с упоминанием родителей Костина. Тот опять вздохнул:
– А вот маму трогать не надо. Не любим мы, когда наших предков оскорбляют, видишь ли. Я человек сколь простой, столь и безжалостный, потребуется – голыми руками вам головы раздавлю, и в душе ничего не дрогнет.
– У таких, как ты, нет души!
– И это тоже возможно. Но вам от этого будет не легче. Ни тебе, ни этому, – кивок в сторону второго пленного, – чудику.
Араб выругался уже по-своему и тут же сложился пополам от короткого, почти невидимого глазу тычка в солнечное сплетение. Хрипло закашлялся и принялся выблевывать завтрак вместе с остатками ужина. Костин посмотрел брезгливо.
– Я же сказал тебе, про родителей – молчок.
– Я… не про них…
– Ври больше, – равнодушно бросил лейтенант. – Открывать рот будешь, только когда я разрешу.
