Кто-то осторожно тронул его за плечо. Костин развернулся – ну правильно, кому здесь еще быть?
– Что случилось, Като?
Девушка кивнула головой – отойдем, мол. Ну, если надо… Они отошли в сторону и там, тихонько, чтобы их не услышали, Каталина спросила:
– Ты и в самом деле раздавил бы им головы?
– Не-а. Но этой парочке знать о столь прискорбной слабости не стоит.
– Уф-ф… Я уж испугалась…
– Это ты зря. Хотя, если честно, меня не волнуют проблемы местных негроцефалов. Однако же, мы сейчас разговариваем, а у меня кишка на кишке марш играет. Где завтрак? А ну, вперед!
– Есть, капитан! – девчонка дурашливо отдала честь, бросив руку к непокрытой голове, четко, как на параде, повернулась и бодро направилась к машине, а Костин печально смотрел ей вслед. Ты правильно испугалась, девочка, потому что вариант с головами еще достаточно мягкий. Есть вещи куда страшнее и эффективнее… Впрочем, не стоит тебе от этом лишний раз задумываться, крепче спать будешь. Наивные девчонки вроде тебя тоже нужны, без вас мир потеряет частичку себя. И не самую худшую частичку. Костин вздохнул, вернулся к пленным и, глядя на них с мрачноватой усмешкой, хмыкнул:
– Ну что, сволочи, продолжаем наше шоу?
Араб скрипнул зубами и сделал максимально гордый вид. Впрочем, лейтенанта это не волновало – что-то не слышал он о таких вот умниках, проявляющих запредельную стойкость на допросе. Может, и есть такие на свете, но это явно не арабы.
– Не переживай. Как говаривали инквизиторы, щас зажжом!
Судя по роже пленного, он сообразил, что в предстоящем спектакле его ролью могут быть разве что дрова, но Костина это мало волновало. Ему нужны были сведения, а тонкая душевная организация того, чьи люди еще недавно били его, имперского офицера, ногами, оставалась за кадром. Не торопясь выбрав из груды трофеев здоровенный нож скверной ковки, он зажег спиртовку и, аккуратно подогревая на огне кончик устрашающего вида клинка, вежливо поинтересовался:
– Ну что, орел, созрел? Тогда вопрос первый…
Дорога. Через два часа
Запах паленого мяса упорно щекотал ноздри. Скорее всего, это было не более чем разгулявшееся воображение, однако Костин продолжал недовольно морщиться. Сегодня он впервые применил на практике то, о чем знал разве что теоретически, да и то благодаря факультативному курсу. Как оказалось, инструкторы говорили правду, только правду и ничего, кроме правды. Вот только заниматься экстренным потрошением самому Костину решительно не нравилось. И сколько бы он ни ругал себя за чистоплюйство, ничего от этого не менялось.
Каталина от подобных неприятных ассоциаций, кстати, не страдала. Еще бы, когда лейтенант занимался убеждением, она находилась в десятке метров от него, завтрак готовила, а рот пленному он предусмотрительно завязал. Берег женские нервы, так сказать. Ну и когда зачищал место, тоже отослал ее, на сей раз в уже выведенную наружу машину. Ну а так как дождь продолжал накрапывать, лишний раз вылезать из салона и прыгать по грязи у девушки особого желания не возникло. Так что присутствовала она, только когда пленный уже разговорился, а в тот момент внешне все уже выглядело пристойно.
Сейчас она сидела, как обычно, на пассажирском сиденье, держа под рукой трофейный автомат. Тот оказался во вполне пристойном состоянии, разве что вычистить и смазать потребовалось, но это уже мелочи. Ну и на трофейную «беретту» лапу наложила – машинка эта не только обладала весьма приличными характеристиками, но и брутальным дизайном, а потому смотрелась просто здорово. Костин не препятствовал, ему хватало своего оружия, плюс требовалось постоянно контролировать дорогу, которая хоть и стала заметно лучше, но все равно не прощала ошибок. Это было даже неплохо, позволяя отвлечься от неприятных ассоциаций. И неудивительно, что, сосредоточившись на вождении, лейтенант пропустил начало разговора, превратившегося в монолог одной испанки.
– Что? – наконец переспросил он, сообразив, что с ним, оказывается, разговаривают.
– Так я и знала, что ты не слышишь, – Каталина повернулась к нему, благо ремней безопасности, сковывающих движение, на этот раз накидывать не стала, и обвиняюще ткнула в собеседника пальцем.
– Во-первых, пальцем тыкать неприлично, а во-вторых, водителя в процессе движения отвлекать не рекомендуется, – мрачно отозвался Костин.
– Я знаю, – беззаботно махнула она рукой. – Говорю, не подозревала никогда, что в этой религии столько злобы.
– Ее в любой вере хватает – отмахнулся лейтенант. – Напомнить, кто сказал «Кто не с нами, тот против нас»?
Фраза эта, насколько он сам помнил, принадлежала кому-то из видных христианских деятелей. Правда, кому именно, не то чтобы не помнил – просто не знал. Однако Каталина, видимо, была в курсе и надулась, как мышь на крупу:
– Это было давно…
– Зато вера этих орлов моложе и проходит сейчас те стадии, которыми ваша цивилизация уже переболела. А вообще, откровенно говоря, сейчас ты, скорее всего, столкнулась с приверженцами какого-то особо радикального течения… секты, если по-нашему, или можно тебя поздравить.
– С чем?
