законодательство, разрешавшее белым иметь темнокожих рабов.
– Гм? – удивленно поднял брови Костин. – А я, грешным делом, думал, что Альянс – это заповедник самого что ни на есть показного равноправия, где негры имеют даже больше прав, чем белые.
– На центральных планетах так и есть, – серьезно кивнула девушка. – Но в дальних колониях порядки часто весьма отличаются от тех, что царят в метрополии. И лезть туда, чтобы привести местное законодательство в соответствие с федеральным, власти часто не спешат. Хотя бы потому, что это грозит новой гражданской войной. Альянс ведь, на самом деле, весьма хрупкое образование.
– Вот как? Это даже интересно. И что же дальше?
– Я разговорилась в баре с одним… местным. За ним постоянно таскался негр-охранник, преданный, как цепной пес. И парень, с которым я разговаривала, поведал мне, что на самом деле этот негр его ненавидит. Поэтому он так хорош в качестве охраны.
– Не понял.
– А все просто. Тот негр ненавидел не конкретно своего хозяина, а всех белых. И знал, что если убьет кого-то, сам будет умирать долго и мучительно. Но если убьет, защищая хозяина, то сделает это на законных основаниях, еще и награду получит. Поэтому лучшего телохранителя трудно сыскать.
– Ну, что я могу сказать… Молодец черномазый, башка на плечах имеется. Кстати, а его хозяин – это не тот, который к тебе клеился с разговорами о пистолетах?
– Ага, – хихикнула Каталина. – Он. Стрелок доморощенный. А ну, спать!
Это, естественно, предназначалось не Костину, а девочкам, которые, открыв рот, слушали байки старших. Детей как ветром сдуло. Костин вздохнул:
– Вот тебе еще одна проблема. Что с ними-то делать?
– После того, как ваши установят контроль над планетой, я постараюсь найти их родителей, – как-то не очень уверенно отозвалась Каталина. На том разговор как-то резко и закончился. Некоторое время каждый думал о своем, потом лейтенант вздохнул, развел руками и, извинившись, отправился спать – усталость навалилась с такой силой, что не помогал уже никакой кофе. Каталина же еще долго сидела, держа в руках кружку, и размышляла о чем-то, а потом, видимо, не придя к устраивающему ее выводу, тоже отправилась на боковую.
Следующие двое суток они ели-пили-отсыпались. Адмиралу Баженову, впрочем, как и остальным старшим офицерам, было попросту не до них. Наступление развивалось стремительно, в первые же сутки десант взял под контроль энергетические центры планеты, средства вещания, заблокировал дороги и принялся выкуривать террористов из городов. Те отчаянно сопротивлялись, но всерьез противопоставить закованным в непроницаемую броню и поддерживаемым тяжелой техникой десантникам им было нечего. Учитывая же, что использовать местных в качестве живого щита оказалось не больно-то удачной идеей (имперцы, разумеется, старались заложников вытаскивать, но если не получалось, то о потерях среди них особо не скорбели), сопротивление быстро слабело. И, разумеется, отцам-командирам, с ног сбивающимся в условиях ежеминутно меняющейся обстановки, было не до флотского лейтенанта, пускай даже насквозь героического.
Единственно, пленных у них забрали. Прилетел невероятно деловитый майор из особого отдела, предъявил документ, подтверждающий соответствующие полномочия, и пинками загнал Пророка, а заодно и всех остальных, на свой бот. Судя по его хищной роже, кое-кому в Ватикане не поздоровится. С таким-то компроматом… Да и среди арабов оперативные игрища вести можно будет куда шире. Впрочем, это уже было вне компетенции обычного лейтенанта. Главное, после этого Костина вновь оставили в покое, чем он и воспользовался, продолжая самым бессовестным образом отдыхать.
А на третий день все резко переменилось. Последние террористы сложили оружие (а кто не последний, тех перестреляли еще накануне), почти сразу заработали планетарная вещательная и информационная сети, в которые Каталина и девочки зарылись с ушами. Ну а Костина, наконец, вызвали пред светлые очи командующего, где он получил втык за потерю корабля (профилактический, потому что действия его были признаны правильными), после чего отправился вместе с командой эвакуации вытаскивать из леса покореженный звездолет. Вокруг «Стилета» инженеры долго прыгали, охали и ругались, затем подцепили рейдер силовым захватом, легко, как морковку из грядки, выдернули на орбиту, а там уже пристыковали к эскадренному буксиру, который должен был утащить его и какой-то незадачливый корвет, схвативший во время штурма случайную ракету, в док, на ремонт. Ну а после этого лейтенант с чувством выполненного долга вернулся на борт «Посейдона», где застал Каталину, пребывающую до странности в расстроенных чувствах.
– Рассказывай, что случилось, – потребовал Костин сразу после того, как убедился, что зрение ему не врет и с девушкой явно что-то не в порядке. Каталина подумала секунду и честно объяснила, что не знает, как быть дальше. Никакого желания оставаться на планете она не испытывала, а когда к Малой Севилье придут испанские корабли, было неясно. Это не считая такой мелочи, как полное отсутствие у Каталины финансов, усугубленное тем, что на корабле наличности тоже не нашлось. Ценностей много и всяких, а вот денег нет. Последнее, на взгляд Костина, решалось элементарно. В творящемся сейчас бардаке деньги порой лежали едва не под ногами, приди и возьми. Вот только озвучивать подобное решение он благоразумно не стал. Вместо этого, почесав кончик носа (эх, хороший нос за неделю кулак чует), он предложил:
– Вот что, Като, у меня навскидку есть два варианта. Завтра я буду перегонять «Посейдон» на базу. Вариант первый. Я сделаю крюк до ближайшей испанской планеты. Сам к ней не сунусь, конечно, но тебя высажу. Возьмешь бот и спокойно доберешься. Как тебе это?
