Костин умолчал, что поимеет с таких маневров серьезные неприятности. Несанкционированный полет – да за это с него особисты голову снимут! Впрочем, Каталина это тоже понимала и потому спросила:
– А какой второй вариант?
– Второй? Ну, я могу тебе предложить отправиться со мной. Правда, к вам специально корабли от нас летают очень редко, но какую-нибудь оказию подберем.
– К вам? В вашу дикую страну?
– Почему дикую? – чуточку обиделся Костин. С его точки зрения, империя была страной как раз передовой, что периодически доказывала всем сомневающимся. Примерно так, как здесь и сейчас, кстати. И все почему-то находили подобные доказательства вполне достаточными.
Каталина, очевидно, тоже об этом подумала, на миг замялась, а потом выдала:
– У вас не соблюдаются права человека, вот.
– Какие? – удивился лейтенант. – Свобода передвижения, слова, вероисповедания, и еще куча всяких свобод прописаны в нашей конституции. Пока что никто не жаловался.
Каталина вновь задумалась, больше из упрямства, после чего сказала:
– А права меньшинств?
– А разве им нужны хоть какие-то права, помимо тех, что есть у всех? – снова удивился Костин. – Закон – он, знаешь ли, един, и исключений быть не может.
Каталина явно хотела поспорить, но моментально сообразила, что аргументы и логика на стороне лейтенанта. Но и сдаваться просто так ей не хотелось.
– Ты еще скажи, что нам врут, когда говорят, что у вас нет прав беженцев.
– Не врут, у них действительно нет прав. Мы это не скрываем. И если кто-то решил спасаться у нас, значит, он согласен с таким положением дел. Но ты – не беженка. Я тебя приглашаю. Официально. Это – совсем другой статус. По приглашению хоть всю жизнь у нас живи, никто слова не скажет.
– Всю жизнь… – как-то печально улыбнулась Каталина. – И чем я у вас буду заниматься?
– Да чем угодно. Хочешь – дрова руби, хочешь – в кино снимайся.
– Ха. Ха. Ха, – раздельно произнесла девушка.
– Да, с дровами я того… погорячился.
– По-моему, ты со всем погорячился.
– Это ты про кино? Зря, кстати. Думаю, у тебя получится. Нет, я, конечно, не театрал, могу чего-то в этом не понимать, но всегда считал, что молодых девушек должны играть молодые девушки, а не опытные бабушки. Впрочем, не хочешь – твое дело. Мне тут уже подсчитали наши трофейщики. На твою долю добычи можно лет десять жить, ничего не делая и плюя в потолок.
– А вдруг я чего другого захочу?
– Я… подумаю.
– А если это пойдет вразрез с какими-то твоими представлениями о жизни?
– Ну, ты даешь. Прямо как в анекдоте хочешь. Мол, спаси дерево – убей бобра.
Каталина пару секунд осмысливала услышанное, потом рассмеялась:
– Если бы я такое ляпнула, меня бы наши «зеленые» на месте пришибли.
– Зеленые? – удивился Костин. – А это что за извращение? Про голубых слышал, про розовых – тоже…
Каталина объяснила ему про защитников природы и тонкости их взаимоотношения с властями, деньгами и прочими радостями жизни. Лейтенант кивнул:
– Теперь понял. У нас подобные кадры тоже попадаются. Как правило, оказывается, что это агенты влияния иных государств. Но если ты их так боишься, то… Убей женщину – спаси бобра, лису, норку, крокодила. Надеюсь, феминистки меня не съедят – я очень быстро бегаю. Но мы отвлеклись. Принимаешь приглашение?
– А куда я, спрашивается, денусь…
– Ну, вот и ладушки.
– Но девочки полетят с нами.
Костин удивленно поднял брови:
– Это еще зачем?
– А куда им деваться? Родных у них здесь не осталось, погибли. Я выясняла. В приют?
– Но… есть же у вас какие-то механизмы для таких случаев.
– Есть, но сейчас это непринципиально. Это мое условие. Ты его принимаешь?
