закапывать в землю. Помню эти гигантские ямы, которые мы с тестем рыли на 42-м километре.
Так вот, она позвонила в шесть вечера и напряженным голосом сказала, чтобы я все бросал и немедленно мчался на улицу 1905 года.
– Я не могу немедленно мчаться, – терпеливо сказал я ей. – Я занят.
– Знаешь… – тихо сказала Ленка. – Без них домой не приходи. Магазин до семи.
В трубке раздались короткие гудки. «Ладно, – вдруг подумал я. – Обойдутся и без меня. Слава богу, мой материал в номере не стоит». Я посмотрел на часы и медленно, тихо начал собираться.
На улицу 1905 года я решил добираться на общественном транспорте, а подгузники везти уже на такси.
…Мы с Ленкой еще успели пообщаться о том, сколько брать.
– Не знаю, – сказала она. – Привези сколько сможешь. Хоть пару пачек. Я больше так не могу, без них.
Я приехал в «Детский мир» без десяти семь.
В магазине было, как ни странно, довольно пусто.
Продавщица посмотрела на меня. Я так запыхался, пока бежал от метро, что она поняла всю серьезность моего положения.
– Вам сколько? – спросила продавщица, глядя на меня внимательно и строго.
– Не знаю, – честно ответил я.
– Думайте быстрее, – терпеливо сказала мне эта великая добрая женщина. – Я через десять минут закрываюсь.
Я пересчитал деньги.
– А сколько у вас есть? – спросил я.
Она вздохнула и пошла в подсобку пересчитывать ящики.
Ящики были легкие, картонные, какие-то невесомые. В каждом помещалось по двадцать упаковок. Одной упаковки хватало примерно на полнедели. Приближались майские праздники и потом лето, 42-й километр, с неудержимой скоростью.
– Три ящика осталось – сердобольно сказала она. – Все возьмете?
…Я вышел на черную апрельскую улицу и поймал такси.
– Шеф, – честно сказал я. – подгузники надо отвезти, на Аргуновскую. Три ящика.
– Большие ящики-то? – лениво спросил он. – На заднее сиденье влезут?
– Наверное… – сказал я. – Я сейчас, через три минуты…
Касса уже закрывалась. Я быстро рванул, выбил чек и начал переносить ящики. Они разваливались буквально у меня в руках. Я держал легкие, рвущиеся, белые упаковки грудью, плечом, лицом, подбородком, но все было бесполезно.
Тогда выпавшие упаковки я взял и запихал в пакет «Мальборо».
Он у меня как раз был с собой…
Вообще пакет «Мальборо» Ленка активно использовала сама примерно года два. И мне в общем-то не разрешала им пользоваться.
Ну, например, ей нужно было перевозить объемную вещь. Скажем, она хотела купить на день рождения рубашку – мне, Сане Рабину или тому же Рамилю, ну то есть близкому человеку. Она тогда ехала в магазин «Мужские сорочки» на Большой Чертановской улице, выбирала, платила рублей десять и гордо везла в пакете «Мальборо». Ну а в чем еще было это везти? Или она забирала пальто из химчистки. Ну не в руках же его тащить?
Однако через два года, когда прекрасное мужественное лицо на синем фоне гор и неба окончательно побледнело, пакет постепенно перешел в мои руки. Дело в том, что ковбой был какой-то невероятной прочности. Он не рвался вообще. Я не носил в нем, конечно, золотых слитков и металлических болванок, не было надобности. Но ведь разные случаи происходили…
Началось, например, такое время, когда в грузовиках или даже в легковушках стали развозить по московским дворам колхозную картошку. Раньше это было нельзя, а теперь стало можно.
Картошка была хорошая: липецкая, тамбовская, рязанская, но очень грязная.
Терпеливые мужики, которые приезжали на целый день, тихо курили, тихо отгружали и рекомендовали брать побольше, на всю зиму, – с интересом смотрели на наш московский пейзаж.
На эти зеленые дворы, на гуляющих малышей, на постепенно зажигающиеся окна.
Картошка тогда была главным продуктом. Особенно в семьях, где были маленькие дети, а таких семей было много.
Особенно это было актуально для нашей семьи, у нас было целых два маленьких ребенка, а к тому же доктор, домашний частный педиатр, есть продукты из магазина нам попросту запретил.
– Ну вот лучше вообще ничего там не покупайте, – просто сказал он. – Ну самые необходимые вещи: крупу там, не знаю, соль. Все остальное – лучше с рынка.
Это был красавец мужчина, высокий, косая сажень в плечах, черная борода, внимательный взгляд, когда-то он работал на «скорой», теперь в больнице, был неплохим диагностом (однажды услышал, как кашляет ребенок, когда разговаривал с Ленкой по телефону, и безошибочно поставил коклюш, «лающий
