пуговицы перетягивали. Это был настоящий хипповский народный стиль, только зимний. Казалось, что это просто невозможно – таких красивых дубленок она не видела даже в Москве.
– Это что? – недоверчиво спросила тетя Галя.
– Это не на продажу, извините нас… – сурово ответил хозяин. – Ты зачем принесла, Христина? Извините. Это мы для дочки шили. На день рождения.
– Вас как зовут? – мягко спросила тетя Галя.
– Василь… – смущенно отвернувшись, ответил хозяин.
– А по отчеству?
– Миколаевич…
– Василий Николаевич! – твердым учительским голосом сказала тетя Галя. – Ну неужели же вы нас отправите домой, в Москву, буквально ни с чем?
Хозяин развел руками. Лицо его было по-прежнему суровым. Хозяйка внимательно на него смотрела, не роняя ни слова.
Так прошло около минуты.
– Да отдай им, тата… – застенчиво сказала дочка. – Я еще в старом похожу. Оно еще хорошее. А им нужно…
Лицо у хозяина дрогнуло. Он внимательно посмотрел на дочь, потом на Настю.
– Похожи вы трошки… – неожиданно сказал Василь Миколаевич.
И верно, они были похожи.
Христина была рослая, крупная и сразу потащила их гулять, пока «мамо» накрывала на стол к чаю.
Они шли по улице втроем, и Христина весело рассказывала: как тут гуляют, особенно летом, весело и с песнями, как играют свадьбы, как к ней уже сватался один старый мужик, но ей еще рано, она отказала…
– Ух ты! – сказала тетя Галя. – А разве это можно?
– Можно! – сказала Христина и покраснела. – Надо просто справку в сельсовете взять, что я согласная. У нас так бывает иногда. Но я не хочу. Он некрасивый!
Им стало весело.
По улице шумно проехал грузовик.
Сверкало солнце. Огромное невероятное солнце.
– Ну, нам пора… – неохотно сказала Христина. – Мама, наверное, уже ждет вас чай пить.
Хозяин пригласил тетю Галю как старшую в другую комнату для переговоров. Настя сначала чинно сидела, пила чай с пирогом, пирог был с калиной, вкуснейший, и еще один пирог, с грибами, и тоже вкуснейший, какая-то сказка братьев Гримм, но тут она вдруг поняла, о чем идет речь в соседней комнате, решительно встала и зашла в ту комнату, склонив голову, чтобы не удариться о низкую притолоку.
– Шестьсот рублей просит! – горестно сказала тетя Галя, увидев ее. – Что делать?
– А ты можешь мне занять? – твердо спросила Настя.
– А сколько?
Они с тетей Галей пошушукались.
– Скинете полтинник? – твердо спросила тетя Галя как старшая.
– Ну что ж с вами делать… – опять развел руками Василь. Разводил руками он как-то очень красиво, хотелось сразу на все соглашаться.
Они отсчитали деньги и облегченно вздохнули.
Стали опять пить чай с пирогами.
«Мамо» вздыхала.
– Мы ж для тебя делали… – с упреком сказала она дочери, хотя было уже поздно. – Тата старался. Так старался. Такая красивая вещь.
– Очень красивая! – горячо подтвердила Настя. – Но вы же еще сделаете! А я такую больше нигде не найду.
– Она ж на выданье у нас. Школу заканчивает.. – грустно сказала мама. – Но вы носите. Носите, да. Вспоминайте нас. Пусть и у вас все будет хорошо.
Плакать вместе со всеми Настя Гордон не стала. Она просто взяла дубленку и пошла к зеркалу.
Зеркало пришлось передвинуть к окну, в горнице было темновато.
Дубленка подошла идеально.
Лицо было слегка красное.
– Что это со мной? – спросила она тетю Галю. – Почему я так покраснела, ты не знаешь?
– От счастья… – смеясь, ответила та.
Христина застенчиво топталась рядом.
