населения)? Ведь это именно они считают, что «пуп земли» (сверхчеловек в их понимании, то есть тупая совковая образованщина) должен обладать чем- нибудь «этаким», отличающим их от прочей «алкашни и ваты». Они что – в чем-то правы?
– А ты что, причисляешь себя к этим самым «пупам земли»?
– Отнюдь. Боже упаси. Обижаете, гражданочка начальница. У меня профессия есть, и кидание говном в собственную страну я как-то не практикую…
– Ну вот видишь. Это свойство никак не связано с полом, национальностью, социальным статусом и прочими подобными факторами. Оно врожденное, но по наследству, что характерно, не передается. Не вдаваясь в длинные дискуссии, скажу, что точная природа этого феномена даже в наше время не ясна. В абсолютных цифрах таких людей рождается несколько сотен на миллион. На сленге их называют «Бродягами», по немецки «Стромер», по-английски – «Мейверик»…
– А чего тогда не «Трамп»?
– В смысле?
– Ну на американской мове один из вариантов перевода слова «Бродяга», по-моему, звучит как раз как «Трамп»…
– Ах, в этом смысле? Все шутишь? Напрасно. Так вот, ты как раз из таких. Конечно, отправить на машине времени в прошлое можно и обычного человека. Но это всегда требует массы энергии и, что самое сложное, сначала «точку заброски» надо четко локализовать, а значит, надо отправлять в прошлое маяки и прочие автоматические устройства, которые отказывают через раз. А для успешного возвращения в «исходную точку» в «точке заброски» нужно заранее оборудовать и обозначать «обратный выход». В целом получаются очень муторная работа и просто чудовищные затраты. А «Бродяги» могут и попадать в другие времена, и возвращаться обратно сами. Механизм этого процесса в достаточной мере пока не изучен. Самое главное тут в том, что «Бродяга» всегда сам возвращается обратно именно в ту исходную точку, и временную, и географическую, откуда он выполнил «прыжок», даже если он пробыл в другом времени несколько десятилетий. С отклонением в максимум на километр.
– Что, неужели были и те, кто проваливался в прошлое на целые десятилетия?!
– Насчет десятилетий точно не знаю, но известны многочисленные случаи, когда «Бродяги» после своих «прыжков» застревали в другом времени лет на шесть-восемь. Бывали, знаешь ли, прецеденты. Причем далеко не про все подобные эпизоды мы знаем. А главный минус «Бродяг» в том, что они при перемещении привязаны к своему местонахождению и обычно перемещаются во времени спонтанно, совершенно неожиданно для самих себя и на очень короткое время. Это зависит о ряда важных факторов, включая состояние здоровья и рассудка самого «Бродяги», состояния магнитного поле планеты и еще много чего. Сразу скажу, что полный список этих факторов неизвестен, но он постоянно пополняется. При этом в ваше время еще не было никаких внятных методик, позволявших «Бродягам» отрабатывать свои навыки и контролировать процесс. Ты, надеюсь, помнишь, как это было у тебя самого?
– Помню, – сказал я на это. – Думаю, лет с семи-восьми…
Ну что тут можно вспомнить?
В первый раз я всерьез «провалился» в раннем детстве, во время семейного отдыха на югах, когда мне было лет восемь или девять. В Крыму это было, кажется, в Кипарисном, возле Алушты или еще где-то в тех краях.
Там, из дома, где мои родители, как и положено отдыхающим-дикарям, снимали койки, между заросших зеленью гор довольно близко было видно море и дорогу с троллейбусами. Причем троллейбусы там были какие-то импортные, кажется, чешские, какие у нас на Урале не встречались.
Так вот, как-то июльским вечером стою я во дворе этой самой хозяйской хаты, рядом с летней кухней, и вдруг неожиданно для самого себя вижу на море, не то чтобы у самого берега, но и не у горизонта интересный корабль (в детстве у всех нас глаза острые и видят очень далеко, иногда даже лишнего), серый, явно военный, только какой-то старый. Весь какой-то угловатый, с прямым форштевнем и тремя широкими трубами, на носу и на корме длинные, похожие на палки пушки без щитов, а из труб идет довольно густой дым. Ну и дорога в поле моей видимости в этот момент тоже вдруг изменилась. Она разом утратила асфальтовое покрытие, стала заметно уже, исчезли с обочины фонарные столбы и провода троллейбусной электросети. И ездили по дороге редко-редко странные старинные машины, похожие на рисунки из «Автомузея» в журнале «Техника – молодежи» (я тогда был юноша продвинутый и в те времена обожал подобное чтение), то ли «ГАЗ-А», то ли еще что подобное. Потом проехала арба, запряженная осликом, а потом пару раз по дороге проскакивали очень странные автобусы, почему-то с открытым верхом, на шасси то ли «АМО-Ф-15», то ли «ГАЗ-АА». И в их кузовах на деревянных лавках сидела публика в белых панамах, одетая почти как в виденных мной тогда экранизациях Ильфа и Петрова или Зощенко.
Да и местность вокруг меня изменилась – кусты стали более густыми, дома и кипарисы оказались не на тех местах, что-то исчезло, что-то, наоборот, появилось. Дом позади меня стал каким-то другим. С крыш исчезли телевизионные антенны, да и сами крыши, до этого крытые железом или шифером, стали выглядеть как-то проще. Продолжалось все это «кино» минут двадцать, и я даже не успел толком испугаться.
Потом все неожиданно вернулось в прежнее состояние, и я увидел перед собой встревоженную маму. Оказывается, они с отцом в это время были в доме позади меня и в какой-то момент почему-то перестали видеть меня в окно. Сначала они не поняли, в чем дело, потом решили, что я вышел со двора и утопал дальше, к заросшему кустами склону, где было много интересного для малолетних обормотов вроде меня. Они меня позвали – я не отзывался. Тогда мама рванула меня искать и, едва выйдя во двор, наткнулась на меня на прежнем месте. Я с широко разинутым ртом стоял именно там, где они меня минут за пятнадцать до этого крайний раз видели в окно.
