самый лучший расклад при условии, что господство в воздухе прочно удерживает противник…
За ночь слегка подморозило, грязь затвердела, а лужи схватились тонкой корочкой льда. А вот канонада поутру стала вроде бы чуть слышнее. Немец наших за ночь потеснил, или что-то типа того?
Я зевнул и, подойдя к торчавшему во дворе колодезному срубу, покрутил ворот с глухо гремящей и скрипящей на утреннем морозе цепью и вытянул из колодца наверх ведро ледяной воды. Поставив ведро на край сруба, ополоснул заспанную физиономию. Бриться нам сегодня было, похоже, совсем некогда.
Наш связной уже прямо-таки пританцовывал от нетерпения (а может, и от холода – кожанка не самое лучшее одеяние при минусовой температуре) возле своей таратайки, когда на крыльце наконец появились оставшиеся двое из нашей, вызванной в штаб троицы. Увидев ведро, они подошли ко мне и тоже наскоро умылись.
– Федор, – представился один из них.
– Крузанов Петр, – сказал второй, пополоскав рот и сплюнув воду на землю.
– Потеряхин, можно Андрей, – сказал я в ответ.
Типа, познакомились…
Мотоциклист удовлетворенно взгромоздился на свой ПМЗ, после чего велел нам «не телиться, а пулей в штаб, к комбату». Затем он с третьей попытки завел мотоцикл и уехал, завоняв двор выхлопными газами. Ну а мы пошли пешком, благо до штаба было недалеко.
Когда мы вышли на сельскую площадь, я увидел, что со вчерашнего вечера там кое-что изменилось.
У медпункта шла деловитая суета. У тамошнего крыльца стояли грузовик «ЗИС-5» с тентом и длинный сине-белый автобус «ЗИС-16» с красно-белыми крестами на бортах. Очень серьезные медсестры и пара санитаров (я заметил, что у некоторых из них белые халаты были довольно густо запачканы кровью, явно чужой) поднимали в кузов грузовика носилки с неподвижными тяжелоранеными, а в автобус через открытую переднюю дверь другие сандружинницы заводили под руки обмотанных свежими бинтами «ходячих». Раненых было человек тридцать, не меньше. Похоже, ночью в округе действительно происходили какие-то, как пелось в одной старой песне, «большие дела»…
А у штабной избы нашего батальона в этот же самый момент собрался неслабый «ареопаг».
Кроме уже знакомых мне мотоциклета и броневика «БА-20» возле штаба стояли гудящие на холостых оборотах длинный, черный «ЗИС-101» и заляпанная грязью, камуфлированная в два оттенка зеленого цвета потертая «эмка» со светомаскировочными чехлами на фарах.
И возле машин стояло несколько довольно больших чинов.
В центре композиции выделялся некий рослый, пузатый, краснолицый тип в белых бурках, синих галифе с лампасами, каракулевой папахе и щегольской светло-коричневой меховой бекеше, под которой просматривался воротник кителя с генерал-майорскими звездами на красных петлицах. Генерал что-то громко говорил окружающим, широко открывая рот.
Вокруг него стояли пятеро – немолодой, мордастый пехотный майор мрачного вида в мятой шинели и шапке-ушанке, какой-то чернявый и тощий горбоносый тип, похожий на еврея, в круглых очках и командирской фуражке. На петлицах его новенькой шинели я рассмотрел две шпалы, а на рукавах – красные звезды (стало быть, батальонный комиссар и, похоже, из запаса).
Также генералу внимали знакомые мне по вчерашнему дню комбат Брыкин и «многостаночник» Кадин. Оба были в практически одинаковых, щегольских шинелях, только капитан по-прежнему носил фуражку, а Кадин «шапку-финку» для комсостав РККА. Пятым был некий хорошо одетый старлей, который держался чуть в стороне от основной группы. Похоже, это был генеральский адьютант или что-то типа того.
Пехотный майор и наш капитан держали перед собой раскрытые планшеты с крупномасштабными картами и даже делали там какие-то карандашные пометки. Чернявый комиссар просто внимал начальству, слегка разинув рот, а генерал, помогая себе жестикуляцией, что-то втолковывал им всем практически на грани крика. Во всяком случае, я достаточно четко расслышал слова «командующий армией», «раком» и «ноги из жопы выдерну». Похоже, товарищ генерал этим утром был не в самом лучшем расположении духа.
Мы, трое, подошли к командованию. Попросили у товарища генерала разрешения обратиться к товарищу капитану и, после того как он милостиво разрешил, отдали честь и доложили о «прибытии по вашему приказанию».
– Ждите в штабе, товарищи, – ответил нам Брыкин и махнул рукой в сторону знакомой избы. Мол, пока не до вас.
Мы отошли в сторонку и встали у крыльца, рядом с мотоциклистом, которому опять явно было холодно.
Дальнейшие генеральские ебуки нам были слышны неотчетливо, но лично я постепенно начал понимать суть возникшей проблемы. Похоже, генерал был командиром дивизии и делал выволочку командиру и комиссару одного из своих полков, а заодно и нашему комбату.
Ну а раз товарищ генерал все время ругался матом – этой ночью случилось явно что-то нехорошее.
Разговор начальства продолжался еще минут пятнадцать.
– Взять и к вечеру доложить! – внятно рыкнул генерал и пошел к машине. Семенивший впереди начальства старлей распахнул перед ним дверь, генерал взгромоздился на заднее сиденье, «ЗИС-101» развернулся и, колыхаясь на ухабах, уехал в сторону восточной окраины села.
Брыкин и пехотный майор сложили карты в планшеты и поговорили еще немного. Затем майор со своим комиссаром сели в «эмку» и тоже уехали.
