– «Человек, не знающий прошлого, не имеет мудрости». Это мой далекий предок по материнской линии.
– Что с ним произошло?
– Он был ректором собора и тратил все свое время на добрые дела ради бедных. Он способствовал открытию всех железных дорог в нашей стране.
– Благослови Господь отца Харингтона!
– Вы знаете его имя?
– Он был хорошим человеком – лучшим из всех, – сказал я, рассматривая изображения.
На одном из них я узнал сестру викария. Точнее на двух: на одном она была изображена с братом в молодости, на другом – уже в старости. Женщина лет семидесяти держала на руках младенца, а маленький ребенок стоял рядом с ней.
– Вот откуда ваш характер, – сказал я, указывая на изображения. – От Мэри Джорджианы.
– Джон! – изумленно воскликнула Селия. – Откуда вы их знаете?
Я извиняющимся жестом поднял руку.
– Нет, нет, мистрис Селия! Я не хотел вас тревожить. Простите! Простите меня!
– Откуда вы их знаете?
На ее лице был страх, а я не знал, что ответить.
– Скажите же мне!
– Я встречался с ними. В их доме.
– Но это невозможно!
– Я гостил в их доме в Саутернее. А утром, когда я проснулся, дом лежал в руинах. Виной всему кресты в небе, клянусь!
Селия готова была закричать, но сдержалась и ничего не сказала.
– Ваш дальний родственник был очень добр ко мне. – Я опустил взгляд на свою одежду. – Это его одежда.
– Наверное, вы сильно стукнулись головой.
– Я не виноват, мистрис Селия. Отец Харингтон сказал, чтобы я не пытался утопиться. Он показал мне свою библиотеку и свои книги, и картины в гостиной. Там была одна: всадник совершал прыжок над глубоким ущельем…
– Нет! Эта картина висит в доме моих родителей, в Корнуолле!
– И я слышал, как Джорджиана играла Моцарта на инструменте, который называли фортепиано. В комнате отца Харингтона была картина с изображением рыцаря и мальчика…
– Пожалуйста, пожалуйста, остановитесь! Замолчите! Не знаю, кто вы и откуда вы это знаете, но я не хочу этого слышать.
Я огляделся по сторонам.
– Он был добрым человеком, отец Харингтон. Я лишь хотел сказать об этом.
– Уходите! Пожалуйста!
Подойдя к двери, я оглянулся. Не так я хотел расстаться с этой доброй душой. Селия опустила голову. Она не хотела видеть меня. Я услышал низкий гул самолета, повернулся и стремглав сбежал по лестнице. Я поклонился миссис Харботтл, но никак не мог выйти из дома – я не понимал, как устроены новые замки. Когда я оказался на улице, над моей головой со страшным ревом пролетел самолет, и я проводил его взглядом. Самолет улетел на восток.
Я направился к центру города, не зная, куда идти и что делать. Тучи рассеялись. То и дело между облаками пробивались лучи солнца. Я вспомнил, что точно такой же погода была, когда мы с Уильямом в последний раз возвращались в Эксетер. В нескольких шагах отсюда была чумная яма, где хоронили трупы. Теперь же на том месте, где упокоилось столько людей, рядами стояли дома. И вскоре умру я сам. Единственное, чего я не знал, – как это произойдет. Как я умру? Может быть, меня поразит молния с самолета так, что от меня ничего не останется? Я вошел в парк и помочился за кустом.
Шагая дальше, я проклинал себя. Конечно, все это стало результатом принятых мной решений. Даже испуг бедной Селии стал следствием моего решения, принятого давным-давно. И что теперь? Я не мог вернуться в собор и стать причиной его разрушения. Может быть, мне следует уйти далеко в поля, где рядом не будет ни одной живой души, и спокойно дожидаться конца?
Мимо проехало несколько громыхающих повозок. К моему изумлению, одна остановилась рядом со мной. Открылась дверь, и появилась Селия.
– Джон, простите меня, – сказала она, подходя. – Мне не следовало выгонять вас из дома. Ведь вы были контужены и все такое… Я знаю, что вы бредите и не контролируете себя. Я не прощу себе, если с вами что-то случится. Я просто… не знаю… просто испугалась.
Я не знал, что сказать.
Селия посмотрела мне в глаза, потом оглянулась.
– Мы с Роном собирались в кино. Пойдете с нами?
Возчик самодвижущейся повозки подошел к нам. Это был очень высокий, чисто выбритый, черноволосый молодой человек. Одет он был очень изысканно: штаны и камзол подходили друг другу, а черные ботинки блестели. Во рту он держал белую трубочку – я почувствовал уже знакомый запах
