– ветки шли на кровлю и древесный уголь. Примерно в миле от реки я снова остановился. Несмотря на холод, я сильно вспотел. На вершинах холмов, в тени больших камней лежал снег. Я посмотрел на солнце – грело оно слабо, но солнечные лучи поднимали настроение. Прошло около трех часов с того момента, когда мы покинули Эксетер.
Он брел еще медленнее, чем раньше, еле передвигая ноги, и я остановился, чтобы подождать его. Обернувшись, я увидел, что Уильям стоит, прислонившись к дереву и утирая пот со лба. В тревоге я направился к нему и заметил, что его вырвало – желтые капли покрывали сухие листья дерева и его бороду.
– Держись подальше от меня, – прохрипел он. Лицо его побагровело. – Не подходи ко мне!
– Уильям, что с тобой?
– Я вспотел, как жирная свинья. У меня болят подмышки. И меня тошнит. Как ты думаешь, что со мной?
Мне стало ясно, что смерть нагнала нас.
– Чума поймала меня, Джон. Она уже пожирает мое тело.
Я хотел что-нибудь сказать, но не мог найти слов. Теперь я понимал, почему меня прошиб пот, почему я так ослабел. Ноги моги подкашивались не от усталости и не от голода. Отрава уже струилась по моим венам.
– Но у меня было семь дней, – пробормотал я.
– Что? – с гримасой переспросил Уильям, по-прежнему опираясь на дерево. – Что ты сказал?
– Ничего, просто я…
Я опустил глаза и увидел сухие сучья на дороге и опавшие листья. Левой рукой я ощупал правую подмышку, потом правой – левую. И я ощутил острую боль. Я похолодел от ужаса, меня затошнило. Руки мои задрожали. Я вытер пот со лба и со слезами посмотрел на Уильяма.
Брата снова вырвало. Он сплюнул и уставился на меня.
– На что ты смотришь?
– Я делал то, что казалось мне правильным…
– Будь ты проклят, Джон! Ты убил меня. Ты и твое чертово благочестие! Я ни разу в жизни не ударил тебя, хотя твои нудные проповеди выводили меня из себя. А теперь ты убил меня…
– Мне так жаль…
Уильям утер лицо.
– Мне нет дела до того, что тебе жаль. Будь ты проклят, брат! Я ненавижу твою проклятую религию – в ней нет проку. Если Господь хочет заставить человека страдать, святость ему не защита. Богу нет дела до святости.
– Я тоже чувствую это… В себе…
– Что ты чувствуешь?
– Чуму.
Уильям выпрямился и глубоко вздохнул. Пот струился по его лицу и бороде. Он встряхнул головой.
– Что это за мир…
Он пошагал вперед.
– Мне отвратительна мысль о том, что я стану таким же трупом на дороге, какие мы видели. Меньше всего мне хочется, чтобы какой-нибудь мелкий торговец прошел здесь и причислил меня к безымянным мертвецам.
Я ничего не ответил. Мы были братьями, и наше молчание порой было более важным, чем разговор.
Я думал о Кэтрин. Я вспоминал, как впервые увидел ее на рыночной площади в Мортоне. Тогда она была еще девочкой. Ее отец, Роджер из Реймента, взял ее с собой. Она была на пять лет младше меня и кувыркалась на лужайке посреди площади. Заметив, что я смотрю на нее, она спросила: «А ты умеешь кувыркаться?» – и тут же перекувырнулась еще раз. «Мне нравится твой пояс», – сказала она, и я с гордостью посмотрел на оловянную пряжку: когда-то я нашел на дороге бляху паломника и соорудил из нее пряжку. В следующее воскресенье Кэтрин улыбнулась мне, выходя из церкви. У нее была удивительная улыбка – не улыбнуться ей в ответ было просто невозможно. И с того времени мы стали немного болтать каждую неделю – на рынке или после церкви. В том же году я уехал в Эксетер учиться резьбе. Мы виделись редко, только когда я возвращался домой. Когда мать Кэтрин умерла, отец решил оставить ее дома. Многие хотели жениться на ней, даже Уолтер Парлебен, сын Джона Парлебена, одного из самых богатых людей Мортона. Но Роджер всем отказывал. Шли годы. Я трудился на строительстве собора в Эксетере, а Кэтрин пришла в город со своим родичем. Он крикнул, чтобы я спустился. Я отложил резец и спустился по лесам. Кэтрин показалась мне очень встревоженной. Она рассказала, что отец ее умер и теперь дом и четыре акра земли принадлежат ей. Но бейлиф сказал, что ей нужно выйти замуж, и если она не выберет себе мужа сама, он сделает это за нее. «Джон, пожалуйста, – взмолилась Кэтрин, – я не хочу бросать свой дом, а у тебя дома нет. Почему бы тебе не поселиться у меня?» «Почему ты выбрала меня?» – поразился я. «Потому что с тобой я счастлива», – просто ответила Кэтрин. Через две недели мы поженились в церкви Мортона.
Я больше ее не увижу. Даже если она жива, я не пойду к ней, чтобы не заразить ее и детей. Лучше мне будет отправиться на кладбище и вырыть
