Мы шли мимо красивого каменного дома. С краев крыши свисали сосульки длиной семь или даже восемь футов. Они блестели на солнце и уже начали подтаивать. Я почувствовал запах дыма – над трубой поднимался дымок. Но мужичок вел нас не сюда. По-видимому, «мистер» жил в более солидном доме. И примерно через четверть мили мы этот дом увидели.
Особняк мистера Парлебона тоже был построен из гранита, но оказался намного выше и больше. Все камни были тщательно обтесаны – так мы готовили блоки для колонн соборов, чтобы их поверхность была абсолютно гладкой. На верхнем этаже я увидел высокие стрельчатые окна, украшенные красивой резьбой. Слева от портика располагались четыре застекленных окна – я решил, что там находится большой зал. Над входной дверью красовалась арка с резными изображениями солнца. Один элемент был поврежден. На крыше этого дома никаких сосулек не было – вода стекала со свинцовых листов в водостоки и свинцовые трубы. Двор перед домом был вымощен брусчаткой. Слева находилась конюшня. В ограде имелись ворота, за которыми я увидел хозяйственные постройки – амбары, птичники, хлева и свинарник.
Пока я осматривал хозяйственный двор, кто-то рассыпал зерно для кур, и они бросились туда прямо по снегу. Я заметил среди кур трех более крупных, упитанных птиц: они странно горбились и были покрыты черными перьями. На голубоватой голове, лишенной перьев, я увидел странные красные наросты, напоминавшие кровь. По снегу прогуливались еще две такие птицы, с удовольствием клевавшие корм.
– Что, черт побери, это за птицы? – спросил Уильям.
– Индейки, – ответил крестьянин, утирая нос рукавом.
– Откуда они взялись? – поинтересовался я.
– Оттуда же, – хмыкнул наш конвоир, – из-за амбара.
Прежде чем я успел объяснить, что имел в виду, под портиком появилась женщина. Ей было лет за тридцать. Одета она была в длинное синее платье с белым фартуком и белым воротничком вокруг шеи. Бедра у женщины оказались на удивление широкими – платье явно было чем-то подбито, потому что ни одна женщина любого возраста не могла бы иметь столь пышную фигуру. На локте женщина держала корзину, а руки сложила на животе. Но больше всего нас поразили ее волосы: они были рыжевато-русыми и волнами спадали на плечи. В наши времена только незамужние девушки могли выходить из дома с распущенными волосами. Но эта женщина была уже в возрасте, и такая красавица никак не могла быть не замужем.
Женщина смотрела на нас.
– Что это за люди, Калеб? – спросила она, переводя взгляд с меня на Уильяма и обратно.
– Роялистские шпионы, мистрис Парлебон, – ответил крестьянин. – Я заметил, как они рыщут вокруг верхнего поля.
– Наверняка на наших лошадей нацелились. – Женщина смотрела прямо на меня. – Полковник Фейрфакс уже забрал всех наших кобыл. – Она посмотрела на Уильяма. – Ну же, расскажите мне все, если языки не проглотили. Что привело вас в Гидли?
– Мы пришли полюбоваться вашей красотой, миледи, – галантно ответил Уильям. – Эти локоны обрамляют лицо ангела. Ваша кожа бела, как снег на пустоши. А ваши губы напоминают изогнутые луки херувимов, хранящих сладкие наслаждения рая.
– Сомневаюсь, что найдутся столь сладкоречивые шпионы, – улыбнулась женщина.
– Мы не шпионы, мистрис Парлебон, – вмешался я. – Мы странники, и мы заблудились. Сильно заблудились. Мы знаем, где находимся, но не знаем больше ничего. Я не знаю, как мы сюда попали, куда идем и как добраться куда бы то ни было. А еще я не знаю, как нас примут, когда мы придем, и когда это может случиться. Честно говоря, я даже не знаю, почему мы оказались здесь. Мы совершенно потерялись.
Мистрис Парлебон рассмеялась. Полосатая кошка выскользнула из полуокрытой двери и побежала по снегу. Калеб воткнул вилы в снег и наклонился, чтобы подозвать животное. Он щелкал пальцами, чтобы привлечь внимание кошки. Кошка подошла, и он стал гладить ее.
– Калеб, если эти люди кажутся тебе шпионами, ты должен был бы следить за ними, а не играть с котенком. – Женщина повернулась к нам. – Как ваши имена?
– Я – Джон Дреймен. – Я назвался так, как меня записали в рудокопы в Чагфорде. – А это мой брат Уильям.
– Вы голодны? Верно?
Женщина смотрела на нас с Уильямом. Я был страшно голоден, но понимал: признайся я в этом – и она сочтет нас нищими попрошайками. Поэтому я покачал головой.
– Мы страшно голодны, – признался Уильям. – Я сейчас лошадь съел бы.
Мистрис Парлебон обратилась к крестьянину.
– Калеб, не волнуйся из-за этих людей. Возвращайся к работе. – Она повернулась к нам. – Входите и обогрейтесь у камина в холле. Мы – добрые протестанты и с радостью разделим с вами наш обед.
Входя, я коснулся поврежденной резьбы на портике. Мистрис Парлебон заметила мой интерес.
– Арку повредили солдаты короля, проходившие здесь после битвы при Блэкэтон-Мид.
– Из пищали?! – удивился я.
– Ну да. Точнее, из мушкета.
Я внимательно присмотрелся к поврежденному камню. Если бы у нас было достаточно времени, я мог бы восстановить резьбу. Но на это ушел бы
