Дверь за моей спиной захлопнулась с глухим звуком. Полный мужчина лет пятидесяти с усталым лицом запер все замки. На нем был черный камзол и белая рубашка.
– Мистер Берч, мистер Грин, рад вас видеть, – обратился он к моим стражам, занимая место за столом писца.
На лице этого человека я заметил ту же рамку со стеклышками, что и на мужчине, читавшем книгу на постоялом дворе «Медведь».
– Взаимно, мистер Петибридж, – ответил мистер Грин. – Вот приказ мэра. Бродяга и осквернитель церквей. Признан виновным: драка на постоялом дворе, побои, нанесенные регенту собора. Мэр хочет, чтобы вы преподали ему урок: двадцать плетей. После экзекуции он может остаться на три ночи, если будет работать в уплату за пребывание. Затем он изгоняется пожизненно.
Мистер Петибридж осмотрел меня с ног до головы и снял очки:
– Хорошо, что мэр проявляет такое милосердие, но вы должны понять, что нам придется поработать. Этого человека придется осмотреть на предмет болезней и дезинфицировать в бане. Нам придется найти ему рабочую одежду на три дня – и перестирать ее, когда он уйдет. Нам придется выстирать его собственную одежду. Мы должны будем кормить его и предоставлять ему ночлег. У меня уже на сорок человек больше, чем следовало, а мистера Тернера сегодня нет. И мистера Эванса тоже. Я уже исполнил тягостный долг, отослав женщин, которые покинули заведение, чтобы всю ночь веселиться в таверне, а на следующее утро умоляли принять их обратно. Все это требует новой одежды, новой стирки, новой еды и новых документов. Если мэр хочет наказывать мужчин и женщин, он должен отправлять их в тюрьму или на виселицу, а не сюда.
– Я обязательно передам ему ваши слова, – сказал мистер Грин. – Вряд ли вы могли бы более четко высказать свои пожелания.
Мистер Петибридж вздохнул.
– Доктор Хэллетт еще не ушел, так что он сможет хотя бы осмотреть этого человека. Но сейчас мы здесь втроем, поэтому наказание придется отложить до возвращения мистера Киннера.
– Так тому и быть, мистер Петибридж, – ответил мистер Грин.
Мистер Петибридж вновь водрузил рамку со стеклышками на нос, пошуршал бумагами на столе и взялся за перо. Он окунул кончик пера в чернила и обратился ко мне:
– Имя?
– Твое имя, – рявкнул мистер Берч, пиная меня в ногу.
– Джон из Реймента, – ответил я.
– Фамилия?
– У меня ее нет.
Мистер Петибридж воззрился на меня так, словно я превратился в паука.
– Как звали твоего отца?
– Саймон.
– Значит, Джон Саймонсон, – записал мистер Петибридж. – Возраст?
– Четыреста тридцать три года.
Мистер Петибридж посмотрел на меня поверх рамки со стеклышками.
– Мне не составит труда дать тебе вдесятеро больше плетей. Когда ты родился?
– В среду после Троицы на пятом году правления короля.
– Какого короля? Георга Первого? Тебе явно больше двадцати пяти лет.
– Короля Эдуарда Второго.
Мистер Петибридж покачал головой.
– Если ты говоришь о правлении королевы Анны, тебе тридцать восемь. Если о короле Вильгельме Третьем, тебе пятьдесят один. Что выбираешь?
Я пожал плечами.
– Тридцать восемь нравится мне больше.
– Какой приход?
– Мортон.
– То есть Мортонхэмпстед?
– Да, его сейчас называют так…
– Род занятий?
– Что?
– Чем зарабатываешь на жизнь?
– Каменщик.
