– Женат?
– Да.
– Дети есть?
– Да.
– Сколько?
– Трое.
– Возраст?
– Все они уже мертвы.
– Значит, детей нет. Умеешь читать и писать?
Я покачал головой.
– Знаешь арифметику?
Я пожал плечами.
Он отложил перо, поднял листок, внимательно изучил его и отложил снова.
– Сейчас тебя осмотрит доктор и пустит кровь. Но сначала правила. Запомни как следует. Вставать будешь каждое утро в шесть утра по удару колокола. На завтрак получишь три унции хлеба и унцию сыра с полпинтой пива. На обед восемь унций говядины, четыре унции хлеба, пинта пива и капуста, горох или бобы. Ужин: хлеб, сыр и пиво. Работать будешь в прядильне – каждый день до шести. По воскресеньям – посещение часовни, впрочем, тебя это не касается, в воскресенье тебя здесь не будет. Никаких песен. Никаких танцев. Бегать и кричать запрещается. Непристойно обнажаться запрещается. За неподчинение смотрителю – порка и лишение пищи. Общение с женщинами – сто плетей и заключение в карцере на две недели с половинным рационом и последующим постоянным изгнанием из работного дома. За содомию тебя передадут городским властям и повесят. Драки с другими обитателями работного дома – порка и заключение в карцер. Вопросы есть?
Я покачал головой.
Мистер Петибридж взял бумагу, велел мне следовать за ним, прошел через зал и открыл дверь.
Мистер Грин развязал мне руки и толкнул вперед:
– Иди за смотрителем.
Я подошел к двери и заглянул в длинный коридор. Справа появился мистер Петибридж. Жестом он указал мне на комнату.
– Доктор Хэллетт осмотрит тебя прямо сейчас.
В комнате доктора были высокие потолки и застекленные окна. В камине горел огонь. На полу лежала странная толстая ткань, которая напомнила мне покрывало сундука в доме мастера Ходжа, где мы были два дня назад. На стенах висели картины в черных рамах. На полке над камином стояли небольшие часы. За столом сидел мужчина лет шестидесяти и что-то писал в книге. Седые волосы на маленькой круглой голове были завиты в тугие локоны. Доктор был одет в длинный черный камзол с застежками на груди. На шее красовался белый шарф. На меня он не смотрел. Несмотря на солидный возраст, движения его были очень точными. Справа от меня у стены стояла скамья, а слева – большой шкаф со множеством ящичков.
Я посмотрел в окно. Столб для порки стоял посреди заднего двора.
Доктор Хэллетт посмотрел на листок.
– Джон Саймонсон?
– Да.
– Вижу, ты каменщик. Травмы были?
– У меня есть боевые шрамы. Несколько шрамов от сорвавшихся резцов и неосторожных ударов молотком.
– Тяжелые болезни?
– Что?
– Были у тебя какие-то серьезные болезни? Оспа, например, или сифилис?
– Была чума…
Доктор покачал головой.
– Наверное, это была малярия. Когда с тобой это случилось, ты жил у воды?
– Это была чума.
– Чумы в нашей стране не было уже семьдесят лет.
– Не было? Не было чумы?!
Неужели нашелся святой Георгий, который наконец-то поразил этого дракона, так долго терзавшего людей?
– Не было со времен правления короля Карла Второго…
– Второго? – поразился я. – А что случилось с королем Карлом Первым?
