– Ты про Фишера?
Сората стоял позади, и это немного смущало. Генри обернулся, и ветер с готовностью взъерошил волосы на затылке.
– Не подойдешь?
Сората неуверенно посмотрел сквозь него, на край площадки, и закусил губу.
– Боишься? – Генри усмехнулся и протянул руку. – Давай, я подстрахую. Ничего страшного не случится, не сдует же тебя отсюда.
– Не боюсь, просто вспомнилось вдруг. Помнишь ту ночь? – ответил Сората, но руку принял, его ладонь была сухой и горячей, а пожатие – сильным. Он шагнул вперед и свободной рукой торопливо ухватился за холодные металлические перила. Пальцы до боли стиснули ладонь Генри и медленно разжались.
– Не сдует, – добавил он с опозданием. – Наверное.
Ветер играл с его волосами куда охотнее, ероша мягкие гладкие пряди в тщетной попытке их перепутать. Над головами с резкими визгливыми криками пролетела стайка чаек, и Сората непроизвольно вздрогнул. Генри на всякий случай взял его за плечо. А ведь Сората и правда не боится высоты, просто… так надежнее что ли?
– Знаешь, если посмотреть отсюда, то кажется, что это граница мира. А там, дальше, только море и больше ничего. Мне нравится так думать, – Сората уже забыл о своем минутном испуге, наклонился немного, вглядываясь в колышущуюся свинцово-серую поверхность, по которой белесой рябью пробегали пенные волны. – Генри, это ведь странно, что тут я чувствую себя счастливым? Несмотря ни на что. Несмотря на опасность, на ответственность перед всеми этими людьми. Я… – он отпустил поручень и прижал руку к груди, – я как будто начинаю дышать, после долгого-долгого перерыва. Мне больно внутри, обжигает, понимаешь? И когда я задумываюсь о своих чувствах, то не могу их понять. Откуда это ощущение счастья? И почему оно причиняет мне боль? Разве счастье способно сделать больно?
Он опустил голову и замолчал.
Генри все еще сжимал пальцы на его плече, хотел убрать, но вдруг подумал, что если сделает это, то Сорате станет еще больнее. Генри внушил себе мысль, что только он способен помочь Сорате, спасти его, однако только сейчас начал понимать, что это означает просто быть рядом с ним.
– Я думаю, да. Особенно, если ты пытаешься его отторгнуть.
Чайки кричали, не переставая, визгливо и громко, будто кто-то истерично плакал, и ветер разносил эти звуки по округе. Генри все же убрал руку и постарался, чтобы голос прозвучал ровно и уверенно:
– Давай оглядимся. Отсюда можно увидеть многое, чего не увидишь с земли.
Сората часто закивал, как будто стремился спрятаться за этим движением, скрыть свои истинные эмоции, только Генри все равно их видел. Или думал, что видит, ведь он иногда бывал тем еще выдумщиком.
С этой стороны под обзор попадало только море и тонкая полоска скал. Генри с Соратой пошли по кругу, вглядываясь в меняющийся пейзаж. Вот появились макушки деревьев, среди которых едва угадывалась то появляющаяся, то исчезающая тропка, по которой когда-то Генри добрался до дикого пляжа. Сам пляж отсюда виделся плохо, но если сместиться еще немного в сторону, можно рассмотреть песчаную косу за зеленым массивом. Генри ударил себя по лбу.
– Я идиот, – сообщил он и пояснил под вопросительным взглядом Сораты. – В комнате должен быть бинокль. Подожди, я сейчас принесу.
Он вернулся в маячную комнату и застал Фишера на том же месте, возле радиоаппаратуры. Доктор поднял голову и посмотрел на Генри поверх очков.
– Что-то нашли?
– Я за биноклем, не обращайте на меня внимания, док, – он пошарил по столу, заглянул в выдвижной ящик. Бинокль лежал там.
– Нашел. А как ваши успехи?
– Нужной частоты я так и не узнал, но кажется, радио вполне исправно. Я постараюсь послать сигнал на все частоты, кто-нибудь да откликнется.
Генри кивнул и собирался уже выйти, как его настиг негромкий голос доктора.
– Вы очень близки с Кимурой-саном. Это очень хорошо, я полагаю, для человека в его состоянии.
– Его состоянии? – Генри остановился и насторожился. – О чем вы, док? И что значит это ваше «близки»?
– О, ничего такого, о чем вы могли подумать, мой дорогой Генри, – Фишер вскинул руки в притворном испуге. – Но ваша… забота понятна, ведь Кимура-сама очень ранимый человек, ему нужна твердая рука. И плечо. Вы понимаете.
Но Генри не понимал.
– Что бы вы там себе не придумали, – он стиснул бинокль в руках, грозя его случайно сломать, – это не так. Вы совсем не знаете Сорату, он гораздо сильнее, чем кажется.
– И поэтому вы так желаете быть рядом?
Он чувствовал фальшь в словах Генри. Нет, не фальшь, просто неуверенность.
– Я вас не понимаю, – осторожно сказал Генри, боясь продолжать этот странный разговор. Чувствовал себя загоняемым в угол.
