генератор.
– Что ты пытаешься мне сказать? – спросил Макалистер, ощущая потустороннее присутствие рядом с собой. Мертвый смотритель во второй раз пытался войти с ним в контакт, но снова безуспешно, словно ему не позволяли этого сделать. Спустя пару минут Макалистер, так ничего и не дождавшись, зашагал по винтовой лестнице, придерживаясь за металлические поручни. Мимо проплывали световые окошки, в которых клубилась ночная тьма. Ступени чуть поскрипывали под ботинками, и этот звук разносился по всему маяку, снизу доверху.
В маячной комнате было тепло и пахло едой. Кутанаги сидел за столом и бодро поедал лапшу. Быстро-быстро мелькали палочки. При виде посетителя, Кутанаги едва не подавился.
– Мак… Макалистер-сан!
Недоеденная лапша шмякнулась обратно в коробочку для бенто.
– Откуда еда? – сразу спросил Генри, и Тору робко махнул рукой в сторону двери на смотровую площадку. Та была прикрыта неплотно, и из щели тянуло вечерним холодом.
На площадке возле перил ограждения стоял Сората и смотрел вдаль.
– Сора?
При звуке своего имени он вздрогнул и нарочито медленно повернулся, будто опасался того, что увидит.
– Генри?
– Что ты тут делаешь? Ты должен быть в постели.
– Потому что я больной? – невесело пошутил Сората и уперся спиной в перила. – Я не могу спать. Не хочу. А Кутанаги здесь совсем один, я принес ему ужин.
Генри обернулся назад, потом снова посмотрел на Сорату.
– Я видел Кутанаги в доме за несколько минут до того, как ты начал кричать, – признался Генри. – И пришел проверить, на месте ли он.
– Ты уверен? – Сората недоуменно нахмурился.
– Уверен. Его не с кем перепутать, – Генри подошел ближе и встал рядом, заглядывая в лицо сверху вниз. – Он не заходил к тебе?
– Он не покидал маяка с обеда. Так он говорит, и так должно было быть.
Генри покачал головой. Свежий морской ветер холодил щеки, проникал под воротник, хватал колючими пальцами за шею.
– Я его видел, – повторил он уверенно.
– Я тебе верю, – Сората тронул его за рукав. – Всему, что ты говоришь.
Он сжал пальцы, комкая мягкую ткань теплой толстовки, и тут же отпустил.
– Ничего не видно, – сказал Сората грустно. – Небо ясное, а моря не видно, все в тумане. Как будто его и не существует.
Он поежился, и Генри решительно оттолкнулся от перил.
– Ты замерзнешь. Давай внутрь.
Кутанаги доедал лапшу.
– Кимура-сан, Макалистер-сан, спасибо, что проведали меня, – он по очереди поклонился, сложив перед собой ладони, и заискивающе спросил: – Когда я могу вернуться в дом?
– Хибики сменит вас сразу после полуночи, Кутанаги-сан, – с любезной улыбкой сказал Сората. – Спасибо за ваше участие.
Они снова раскланялись друг другу, и Генри вышел первым, первым же и спустился вниз и покинул башню.
Туман подступал к самому ее подножию. Густой, как вата, он холодил впитавшую тепло кожу. Звук открывшейся и закрывшейся двери потонул в молочно-белых клубах.
– Он не лжет.
Сората спустился со ступенек и зябко поежился. До полуночи оставалось еще сорок минут, приближался колдовской час, время призраков.
– Мне тоже так кажется, – после паузы ответил Генри. – Но и я не ошибся. Не знаю, что все это значит.
– Ты устал. Нужно было лечь в постель.
Генри выдохнул, и с губ сорвалось облачко пара. Стыли руки.
– Этот остров проклят.
– Генри! – Сората подошел ближе и укоризненно покачал головой. – Ты снова горячишься. Это просто клочок земли, он не может быть проклят. Прокляты могут быть только люди, лишь они этого заслуживают.
Генри не мог с ним согласиться.
– Зло имеет свойство разрастаться. Когда ему становится тесно в клетке одной только человеческой души, оно заполоняет собой все, до чего может дотянуться. Такова его природа. Природа зла.
Они начали подъем по дороге к особняку. Генри спешил, не желая пересечься с Курихарой и нарваться на вопросы, однако Сората его скорость
