дороге напугав Фоньку. Горничная чуть ведро не выронила от неожиданности, но потом признала в незнакомце благочинника.
– Где Лиза?
– В своем покое, у нее швеи, – ответила девушка, а потом добавила шепотом. – Я вас проведу. Идемте!
Вскоре они остановились у приоткрытой двери в девичий будуар. Сергей затаил дыхание. Посреди комнаты недвижимо стояла Лиза в белом свадебном платье, таком пышном, точно копна. Шелковые рюши, золотая вышивка. Губернатор действительно не скупился. Три швеи хлопотали вокруг невесты, то и дело нахваливая ее красу и платье. Но Лиза оставалась равнодушной к их стараниям. Со встречи Тисы с молодой Отрубиной на балу лицо благородной барышни еще белее осунулось. Казалось, девушку не интересовало отражение в зеркале, она терпеливо ожидала конца примерки.
И, когда в комнату вихрем ворвался благочинник с ее именем на устах, Лиза вздрогнула, затем бросилась навстречу парню и обняла под недопонимающими взглядами швей.
– Сереженька! Хороший мой, родной мой, – шептала Отрубина, покрывая его лицо поцелуями. Затем спустя секунду одумалась и нахмурилась. – Зачем ты тут? Отец погубит тебя! – В страхе теперь она хотела отстраниться, но Зыков не позволил, прижимая теснее к себе.
– Я пришел за тобой, любовь моя, – улыбнулся Сергей. – Я забираю тебя!
– Но я не могу, ты же знаешь! – Девушка забилась в его руках.
– Не волнуйся. У меня теперь есть деньги, Лиза! – воскликнул благочинник. – Ты не представляешь, что случилось! Я богат! И я, как бы это сказать… граф.
Он все же выпустил из рук красавицу, поскольку та перестала сопротивляться и теперь смотрела на него с тревогой.
– Да, это звучит по меньшей мере странно! – расхохотался Сергей. – Я сам еще не до конца осознал. Но это так. Я тебе все расскажу. А пока просто верь мне. – Он подал ей руку.
Лиза отрицательно замотала головой.
– Нет. – Благочинник не успел нахмурить брови, как она добавила: – Только не в этом платье! Дай переоденусь.
Спустя пять минут молодые вошли в красную гостиную. Лев Леонидович как раз подливал вина в бокал своего будущего зятя – губернатора Эраста Проскулятова. Марья Станиславовна боролась с дремой. В убранстве комнаты ничего не изменилось особо с тех пор, как Войнова гостила в этом доме. Даже статуя рогача осталась на старом месте, только голова неестественно сидела на плечах дракона, а на шее чудища появился парчовый бант.
– Позвольте приветствовать, Лев Леонидович, – коротко поклонился благочинник. – Прошу выслушать…
Отрубин немедля побагровел лицом.
– Ты что тут делаешь, отребье!? – заорал он, поднимаясь с кресла. – Кто пустил, изнань подери!? Прошка! Шкуру спущу!
Уж что-что, а это хозяин дома умел.
– Никто не пускал, сам зашел. – Сергей ободряюще сжал ладонь Лизы.
– Безродный ублюдок! Сгнию в остроге! – завопил Отрубин. – Живо отойди от моей дочери! Лиза, иди сюда!
– Лиза уйдет со мной.
– Еще чего! Лиза, кому сказал, ко мне! – рявкнул отец семейства, но девушка лишь теснее прижалась к плечу благочинника.
– Прости, папа, но я пойду с ним. Я люблю его.
Марья Станиславовна, что доселе не принимала участие в разговоре, на сем ахнула, сложив руки у груди.
– Как это понимать, Лев Леонидович!? – подал возмущенный голос Эраст Проскулятов, вскакивая в свой черед с кресла.
Отрубин собирался разразиться проклятиями, а возможно, и снова применить на деле свой «челобитный» тапок, но за спиной Сергея показались благочинник Иван и человек в парике.
– Корней Михалыч? – удивленно протянул хозяин дома, обращаясь к последнему. – Вы-то здесь какими судьбами?
– По долгу службы, милейший Лев Леонидович, – прогнусавил тот скучающим тоном, достал платок и потер им нос. – Граф желает оплатить ваш долг и… хм… взять в жены вашу дочь. Меня пригласили поверочным.
– Какой еще граф? – усмехнулся Отрубин, скривив губы.
– Граф Сергей Косеславович Зыков, – уточнил поверочный, указав на благочинника. – Этот молодой человек сегодня доказал свое право на владение родовым поместьем в Коверской губернии, – Корней Михайлович раскрыл сумку и достал бумагу, приставил пенсне к глазу, – а также на владение восемьюдесятью мануфактурами, верфью близ Сапино, лесными угодьями в двести пять сотенных и наследством в ценных бумагах и драгоценностях, сумму которого я оглашать не уполномочен.
Надо было видеть лица благородных господ. Лев Леонидович, казалось, проглотил язык и таращил глаза, еще больше напоминая рака. А
