– Спасибо, что составили компанию, Климентий Петрониевич.
– Клим. Без отчества, если позволите предложить. – Он смотрел ей в глаза.
– Тогда уж и вы меня по батюшке не величайте, – согласилась Тиса. – Спасибо, Клим. И за то, что катали на санях, и за раскрытие тайны фрески, и за помощь в поиске Пони. Я тогда переволновалась и растерялась бы, если б не вы.
– Не стоит благодарить. Вы ее сами нашли, я тут ни при чем.
Видящая с трудом не отвела взгляд. Все же необычно вот так находиться с учителем наедине не в кабинете, а здесь, у порога ее дома; воспринимать его уже не наставником, а мужчиной, который проводил после прогулки. Или это поздний вечер балуется с ее воображением, или она прочла в зеленых глазах интерес.
Войнова вздрогнула, когда рука учителя коснулась ее ладони.
– Знаете, я не жалею, что ввязался обучать вас, Тиса. Довольно приятно наблюдать, как раскрывается ваш дар и вы вместе с ним.
– Спасибо, – не нашлась сказать ничего иного. Ей показалось, что он сейчас назовет ее каким-то цветком и поцелует руку. Учитель? Ее руку? Невозможно. Он за два месяца при ней еще ни к одной женской ручке не прикладывался.
Клим обернулся и оглядел дорогу. А когда вновь посмотрел на девушку, произнес обычную фразу:
– Жду вас завтра на урок. Не опаздывайте.
С каким-то облегчением Тиса вытянула ладонь из его пальцев и распрощалась. Учитель развернул сани и уехал. Какое-то время девушка задумчиво смотрела на дорогу. Вокруг стояла тишина, небо светилось далекими звездами, и было бы темно, если бы не застланная снегом земля. Толстый кот Голиковых выбежал на дорогу; увидев ее, драпанул к дому. Войнова покрутила ладонь перед глазами, будто в первый раз видела. Мысль, что она может быть интересна учителю как женщина, приводила ее в замешательство. И чем дольше она думала над этим, тем больше понимала, что скорее всего ошиблась. Хорошо бы, если ошиблась.
Девушка исчезла за калиткой. Спустя пять минут пошел снег, белые хлопья бесшумно кружились, словно перья из небесной перины, и оседали наземь. В тот вечер в окнах дома Соломиных снова зажегся свет.
Они задали петлю над побережьем и, перевалив через холм, снизились на заросшую кустами шиповника дорогу. Рысаки сложили крылья и последовали вслед за вэйнами.
– Мы вполне могли успеть заглянуть в харчевню до переправы, – обиженным тоном высказал чтец. – И зачем надо было грубить станционному портальному? Какая муха тебя ночью укусила, Невзоров?
– Ленивым не место на таком посту. Дай ему волю, он бы нас только к вечеру переправил, – отозвался главвэй. – А есть без меры вредно.
– Это ты вредный. Вот поел бы и подобрел, гляди. Слушай-ка… – протянул Юлий так, будто о чем-то вспомнил, – ты же вчера у ненаглядной красы своей был, так чего злой как изнань?
Демьян не ответил. Щелкнул вэйновской зажигалкой и закурил.
– А я говорил тебе, Невзоров, и еще раз повторю: взглядами сыт не будешь. Женщинам требуется ласка.
– Уймись, Юлий, – отмахнулся главвэй, выпустив клуб дымного пара изо рта.
Впереди живая изгородь расступилась, открывая взорам широкие деревянные ворота. Кованые петли изображали собой вгрызающихся в доски псов. Оставив древних за воротами, вэйны оказались в начале длинной аллеи, заросшей кустарником и скальными соснами. Узловатые, словно чешуйчатые стволы выгибались под разными углами, а то и закручивались витками, как шуйские драконы. В конце дорожки темным исполином спал давно требующий реставрации особняк. К нему вэйны и направили стопы.
– Еще увлечется кем другим, пока ты тут пашешь на благо империи и Вэйновия.
– Драконья печенка! – процедил Демьян сквозь зубы.
Юлий охнул, глядя в потемневшие глаза друга.
– Прости, дружище! Ляпнул сдуру. Больше ни слова о твоей Жар-птице. Клянусь. А наш пацаненок здесь живет, получается? Стариной веет от местечка.
На подходе к особняку на аллею выскочила свора пятнистых гончих и с лаем кинулась навстречу двум незваным гостям. Объявились двое служащих, перетаскивающих бочку. Они и разогнали собак.
– Доброе утро, уважаемые. Бог в помощь, – дружелюбно поздоровался Демьян, будто и не было только минутной вспышки. Сюртук простого кроя, что был на нем сегодня, не выдавал ни высокого положения, ни родословной хозяина. Скип тоже не светился, должно быть, благополучно прятался под длинной полой.
Служащие поздоровались в ответ.
