– Лекарь – мой дед, а я – так… – Колдун проследовал на маленькую кухню и оглянулся. В очаге моментально вспыхнул огонь. На решетку поставился латунный чайник. Вэйн наполнил его, споро зачерпнув ковшом воду из ведра.
– Это еще кто приехал? – послышался недовольный бас Кадушкина.
– Мой посланец. – Демьян выглянул в уличное окно и поспешил из флигеля. Вернулся с бумажным свертком.
Тарас наблюдал, как сосед выложил на столик пару аптечных бутылей, затем ловко откупорил одну и плеснул черную жидкость в кружку. Сбегал в кухню, чтобы добавить теплой воды из чайника. Осторожно приподняв одной рукой под лопатки болезную, влил содержимое чашки ей в рот. То же самое проделал со второй бутылью.
– Ну же, Тиса, – прошептал вэйн, вглядываясь в ее лицо. – Расскажи мне, как ты умудрилась так истощить себя? Еще вчера улыбалась этому умнику… – Какое-то время он всматривался в девичьи черты, коснулся бережно ее щеки.
Губы беззвучно зашептали наклад, обновляя тепловой контур вокруг девушки.
– Э, сосед? А чегой-то ты так печешься о девчонке-то?
Он совсем забыл о присутствии Тараса.
– Я не сказал тебе главного, хозяин. – Вэйн глянул на мужика. – За домом Соломиных я приглядываю из-за нее.
– Зачем?
– Я люблю эту женщину.
– Хм. А она тебя?
– Не знаю.
– На ночь не останешься, – буркнул моряк. – Я это… в кухне посижу. Чегой еще, может, надобно?
– Нет, снадобья из аптеки со слабым колдовским накладом. Помогают быстрее обычного, но все равно не мгновенно.
Тарас оставил их вдвоем. Хороший мужик. Демьян укрыл Тису одеялом, затем не удержался и осторожно обнял ее. Припал щекой к каштановой макушке и закачал на руках как маленькую.
– Возвращайся ко мне, моя хорошая. Слышишь? Хватит блуждать в потемках. Бояться нечего. А девочку твою они тебе отдадут. Это я обещаю. Ты вот что скажи мне. Нужен ли я тебе еще.
Минула четверть часа, и видящая снова заговорила в бреду. Еле слышно и почти бессвязно.
– Поня… забрали…
– Вернут, – тут же пообещал вэйн. На лице Тисы появилась испарина, и он вытер ее носовым платком.
– Демьян… ты… видение… снова… – Она раскрыла мутные глаза и тут же опять закрыла. Лицо отразило досаду. – Не надо… – взмолилась.
– Что не надо?
– Не надо… – Она ткнула его в грудь ладонью.
– Что? Почему? – не мог понять он.
– Свадьба… весной… – заметалась девушка в его руках, – видения… не надо…
Вэйн замер, прислушиваясь. А потом закусил губу и закрыл глаза.
Тиса словно выплеснула свои переживания и затихла. Когда спустя длинные минуты тишины она заговорила снова, Невзоров понял, что бредовое состояние крепчает. Слова хоть и проговаривались легче, но от смысла были далеки. А потом страдающая стала повторять одну и ту же дурацкую фразу.
– Ты… встань на голову… спой песню… – шептала она жарко.
– Зачем?
– Вырастет рог.
– О, мне рогов как раз не хватает, любимая, – невесело хмыкнул Демьян.
– Спой на голове, и вырастет рог, – повторяла она, а затем и вовсе зашептала слова старой военной песни: – На смертный бой идут имперские войска, во имя Бога опрокинем стан врага…
– Хорошо, – сдался вэйн, – я так и сделаю. Обещаю. – Он улыбнулся и тоном сказочника, потчующего историей ребятню, продолжил: – И вырастет у меня большой рог, красивый и витой, как у Вемовея.
– Да, белый. – Тиса наконец успокоилась и, послушав еще недолго «сказку» колдуна, затихла. Дыхание ее выровнялось, и девушка уснула.
Какое-то время главвэй просто смотрел на нее, а когда на улице послышался звук бубенцов, Демьян осторожно уложил голову спящей на подушку и поднялся. Метнув тяжелый взгляд в окно, вышел из комнаты.
– Там опять кого-то нелегкая принесла, – проворчал ему Тарас, стоя посреди двора.
– Это ко мне, – бросил ему сосед, широким шагом направляясь к калитке.
Меж тем светловолосый мужчина, а именно учитель школы одаренных Климентий Ложкин, остановил у обочины сани,
