оборотнем желание видеть мальчишку только возросло.
Старуха, чернокожая и морщинистая как чернослив, гладила ее по плечу и шептала что-то на смешанном имперском и кочевом языках. Она взяла с чаши кость, одну из многих, и положила ее себе на язык.
– Бабушка, ты на меня кинула, да? И что там? – нетерпеливо прошептал юный оборотень.
– Ша! Помолчи! – приструнила внука Магда. Взгляд ее мутных глаз какое-то время блуждал по потолку кибитки. – Ма вакер! Отец твой осел, ев на дженав, не понимать ничего! Зачем ты вернулся, Рычи? Уходи туда, откуда пришел! Уджа!
Кибитка шатнулась под тяжестью, и полог резко отдернулся. Рамил Саялэ бросил на старуху гневный взгляд и что-то сказал на кочевом. Старуха ответила. Последовала короткая перебранка, затем отец потрепал сына по шее.
– Рыч, иди, мать зовет, – подтолкнул он оборотня к выходу. – Не лезь, Магда. Это мой сын.
Мальчишка покинул кибитку, спустившись по перекладинам короткой лесенки, но убегать не торопился. Дождался отца, чтобы спросить:
– Зачем ты назвал ее сумасшедшей?
Рамил не ответил. Лишь снова подтолкнул сына вперед, заставляя быстрее шевелить ногами.
Видение оставило, с одной стороны, неприятный осадок от чужой ссоры, а с другой – подарило слабую надежду, что Рич может в самом деле вернуться. И все же какое-то беспокойство поселилось в ее душе, свернувшись на дне калачиком, – не вытравишь. Тиса проворочалась половину ночи с бока на бок. Завтра рано подниматься и бежать в аптеку. При воспоминании о новой работе на душе потеплело, и девушка наконец уснула. К утру же явилось иное видение. Незваное.
Вопреки своей деятельной натуре, на сей раз вэйн сидел в сумрачной гостиной собственного дома, в глубокой задумчивости поглаживая по загривку притулившегося у ног рысака. В очаге тлели угли, а за шторами занимался хмурый рассвет. Судя по звону в голове и тяжелым векам, мужчине сегодня тоже не спалось. На столике рядом белели листы бумаги и лежал… пучок сухих трав? Нос улавливал запахи мяты и полыни.
Какое-то время в тишине раздавался лишь звук суетливого медного маятника в стеклянных недрах напольных часов.
Рысак подставил холодный нос под ладонь хозяина.
– Ты прав, дружок, – прошептал колдун древнему, – но… А как же неприятности, что следуют за ней, как на поводке… разве этого мало, чтобы…
Демьян снова замолчал. И неизвестно, сколько бы это молчание продолжалось, если бы ему не помешали.
– Так-так, я его жду, а он… – упрекнул кто-то за спиной и откашлялся.
Вэйн повернул голову, и Тиса увидела в дверях знакомого чтеца. На сей раз он где-то забыл свой парик-одуванчик и потому оказался худым шатеном с тонкой косицей за плечами и во вполне приличном сюртуке синего цвета вместо хламиды.
– Я разрешил тебе появляться в моем доме, Юлька, но в качестве гостя, а не лазутчика.
– Ой, да брось, Дем, я же обещал тебе молчание. Это что? Кофе? А твоя кухарка может принести что-нибудь посытнее? – Чтец уселся в соседнее кресло.
– Что ты успел прочесть?
– Кроме того, что ты приворожил ту видящую и теперь мучаешься совестью? Ничего. Кстати, а ты не думаешь, что барышня теперь за тобой наблюдает? «Мыло» твое ей нипочем. С ее потенциалом – из подземного Мракота достанет. Страшное дело – влюбленная женщина, а видящая – тем более! Представляю… Это же никаких тайн! О, ужас!
Немигающие глаза Юлия расширились.
Демьян скривил губы.
– Исключено. Я буду последним человеком, которого она желала бы видеть. Скорее она стерла бы меня из памяти, если бы могла.
– Не говори так уверенно, друг мой. Душа барышни – неизведанные дали. Притом если на ней приворот…
– Поверхностный, – перебил, морщась, вэйн. – Потому воля напрямую не затронута. Она не будет меня искать.
– И все же я бы на твоем месте выпросил у синих чешую, лучшего «мыла» не придумаешь. И поскорее увлекся новой дамой сердца.
Вместо ответа Невзоров лишь махнул рукой.
– Давай говори, чего искал в такую рань?
Лицо Юлия вдруг посерьезнело.
– Смертный блок на том человеке. Я почти его снял, Демьян. Не хватило самой малости. – Он потер переносицу указательным пальцем. – Если бы ваши не давили на него все это время, у меня был бы резерв. Блок сработал на количество нажимов, и я не смог предотвратить
